Неравная игра

Пирсон Кит А.

— Здесь я с тобой согласна.

Он пытается изобразить раскаяние.

— Наверно, для всех будет лучше, если я пойду.

Затягивать и дальше этот фарс мне представляется бессмысленным. Я бросаю взгляд на Клемента, согласен ли он отпустить Эрика на все четыре стороны. Великан кивает.

Снова поворачиваюсь к старику:

— Просто знай: когда-то я любила тебя как отца. А теперь ты мне отвратителен, видеть тебя не желаю!

Словно побитая собака, он медленно поднимается с кресла и направляется к

двери. Его продвижение, однако, останавливает Клемент. Кладет руку ему на плечо и говорит:

— Тормозни-ка.

— Ну что еще? — издаю я стон.

— Он же говорил, будто снял ту заварушку перед сараем. Уж будь уверена, я не хочу, чтобы запись где-нибудь всплыла.

— Хм, верно, я тоже не хочу. Эрик, дай-ка мне свой телефон.

— Я сотру видео, — отмахивается он. — Обещаю.

— Без обид, но твое слово для меня уже пустой звук. Давай сюда телефон.

Старик неохотно достает из кармана большущий мобильник. Однако передавать мне и не думает — вместо этого принимается тыкать пальцем в экран.

— Эрик, ты что делаешь?

— Что ты и просила. Удаляю видео.

— Ты оглох, что ли, на старости лет? Я сказала, что не доверяю тебе! Давай сюда!

Эрик, однако, медлит, и терпение Клемента лопается. Он выхватывает телефон у старика и вручает мне.

— Отдай! — рявкает мой бывший наставник.

— В чем дело, Эрик? Никак член свой фотографировал?

— Очень смешно. На телефоне у меня хранится личная информация, и я не хочу, чтобы ты ее увидела.

— Черта с два!

Эрик пытается выхватить у меня мобильник, однако с лапищей великана на плече занятие это пустое.

Не обращая внимания на его несмолкающие протесты, я стучу по иконке галереи на экране. Как выясняется, там всего лишь два файла. Первый — снятый ролик о гибели Алекса, однако внимание мое привлекает второй. Я увеличиваю изображение и демонстрирую его Эрику и Клементу.

Старик тут же смолкает, великан же подается вперед и рассматривает снимок.

— Пупсик, это то, что я думаю?

— Да, это скриншот моего твита с фотографиями блокнота «Клоуторна».

— Я… хм… Должно быть, Алекс послал его мне по ошибке, — мямлит Эрик.

— Ах вот как?

— Именно! Да я даже не знаю, что такое твит!

— Но когда я спрашивала, ты сказал, что в жизни не слышал о клубе.

— Да, не слышал. Это же просто дурацкая фотография, я ее толком и не разглядывал.

Голос, однако, выдает его панику. Я начинаю подозревать, что известно Эрику гораздо больше, нежели он признает.

— Так, посмотрим, что еще у нас тут есть.

Загар на лице старика бледнеет в буквальном смысле.

Я открываю мессенджер. В нем уйма сообщений, однако адресата всего три, все обозначены лишь инициалами.

— Как я вижу, ты активно переписывался с тремя людьми — некими АП, ТБ и ЭХ. АП, насколько понимаю, — это

Алекс Палмер, но, быть может, просветишь нас, кто такие ТБ и ЭХ?

Старик молчит, и я стучу по одному из сообщений от ТБ, полученному в субботу вечером, и для Клемента зачитываю его вслух:

«Я сделал, что ты просил. От квартиры остался лишь пепел, как и от блокнота. Теперь мы в расчете. Не пиши мне больше».

В следующее мгновение до меня доходит смысл прочитанного. Я ошарашенно поворачиваюсь к Клементу:

— ТБ — это же Терри Браун!

Прежде чем великан успевает отозваться, я открываю сообщение, адресованное ЭХ. И немедленно понимаю, что уже читала его. И понимаю, что означают инициалы ЭХ.

— ЭХ — это же я, верно, Эрик? Полученные мной сообщения с угрозами отправлялись с этого телефона.

Он молчит.

— А значит, ты и есть… О нет!

Клемент, однако, все понимает.

— Охренеть! — выпаливает он, уставившись на старика. — Так ты и есть тот самый Таллиман?

36

Какое-то время мы с великаном молча таращимся на мертвецки бледного пенсионера. Уж не знаю, о чем думает Клемент, но лично я мысленно перебираю способы, которыми так и убила бы Эрика. Потом принимаюсь расхаживать по комнате, сводя воедино известные мне факты.

Наконец останавливаюсь в паре метров от старика.

— Ты… Ты, гребаный… О боже!

Слов мне не подыскать, зато действие напрашивается само собой. Я с такой силой влепляю пощечину Эрику, что от резкой боли в ладони у меня даже перехватывает дыхание. Старику, впрочем, куда больнее, поскольку он с криком отшатывается.

— Усади его! — рычу я великану. — Мне нужны ответы.

— Не тебе одной! — бросает тот и с готовностью волочет Эрика обратно в угол.

Без долгих церемоний Клемент толкает старика в кресло, а я делаю несколько глубоких вздохов и собираюсь с мыслями. Теперь-то предсмертные слова Терри Брауна обретают смысл. Когда я спрашивала его, кем является Таллиман, мне показалось, что он ответил что-то вроде «бери», но на самом деле журналист пытался произнести «Бертлз». И где только были мои глаза? Мне следовало обо всем догадаться в ту же секунду, как Эрик появился на пороге этой комнаты.

— Прости, — начинает он скулить. — Мне правда жаль…

— Заткнись, на хрен! — взвизгиваю я. — Рот раскрывать будешь только тогда, когда я тебе разрешу!

Вновь принимаюсь расхаживать по комнате, сопоставляя детали истории. Хотя многие и складываются друг с другом, общая картина от меня все же ускользает. Мне надо успокоиться. Закрываю глаза и дожидаюсь, пока дыхание не выровняется.

— Так, — наконец объявляю я Эрику более-менее нормальным голосом. — Сейчас я буду задавать тебе вопросы, и ты будешь на них отвечать.