Неразгаданная
Шрифт:
– Нет, ты посмотри на него!– смеясь, обратилась я к Алексею,– и ведь правду говорят, гады… Компрометируют меня перед тобой, будто нарочно.
– Что, Владимир Морозов червовой масти? – Леша изменился в лице и задал этот мрачный вопрос таким страдальческим тоном, что Анька слегка побледнела.
– Лешенька, с тобой все в порядке?– Анечка ничего не знала о Владимире Морозове и, в отличие от меня, никогда не наблюдала, театральные страдания моего мужа по поводу него.
– Просто сердце очень разболелось… – прошептал мой муж и схватился за сердце. Выглядел он довольно жалко, и моя гостья не на шутку
– Рита, ты что не видишь, ему плохо?! У тебя есть таблетки?
Анечка никогда не видела, как мой муж, заслышав имя Владимира Морозова, становился якобы невменяемым. Не видела, как он шел прыгать с балкона, или падал на ковер, уверяя, что темная сила моей несостоявшейся когда-то любви убивает его наповал. Я уже привыкла к таким его выходкам, тем более, что, как только Алексей убеждался в полном моем равнодушии к его, якобы, гибелям, он возвращался на кухню и становился нормальным человеком.
– Думаю, если ему и впрямь плохо, стоит отправить его к врачу.
– Рита, но ведь он же умирает,– Алексей, ощутив поддержку со стороны Анечки сполз в кресле и выронил сигарету. Это было уже слишком, выкидывать такие вещи при посторонних он не имел права.
– А еще придется вызвать пожарников, потому как своим окурком, ты сейчас спалишь квартиру! Алексей, прекрати валять дурака!!!
– Да, сейчас, сейчас отпустит, это опять те силы, о которых я тебе говорил,– шепотом и запинаясь проговорил мой муженек. Понимая, что я выгляжу одновременно и полной идиоткой (потому как другая замуж за этого человека не вышла бы) и бездушным деспотом в глазах Анечки я набрала в стакан воды.
– Наверное, ему стоит освежиться,– вода была вылита прямо на голову страдающего, Алексей как того и следовало ожидать, мгновенно очнулся.
– Ты нормальная?!– негодующе спросил он.
– Нет, мне просто надо было доказать Анечке, что с тобой действительно все нормально, она, понимаешь ли, не привыкшая к твоим комедиям.
– Уже просто прошло все,– Леша обиженно вытирал голову кухонным полотенцем. Я решила не спрашивать, почему нельзя взять в ванной нормальное…
– Да, – согласилась я, – Так что бездушность мне приписать уже никто не сможет. Напротив, я героически спасла умирающего мужа, вовремя облив его…
Анечка нервно рассмеялась.
– Правда, теперь меня наверняка можно счесть сумасшедшей,– продолжала я,– покажите мне еще хоть одного человека, который бы выдержал с тобой так долго? Когда человек начинает просто умирать от одного имени…
– Это не просто имя, это символ черных сил, во власти которых ты находишься! – закричал Лёша, – Я хочу вытащить тебя оттуда… Поэтому и терплю все это…
Анечка опять нервно рассмеялась. Бедная девочка.
– Анюта, ты не представляешь… – и он начал жаловаться Анечке на то, как тяжело ему со мной живется, но что он все равно безумно любит меня, и посему терпит все, в том числе и полное безучастие в критические моменты. И вообще – из его речи можно было прийти только к такому выводу – человек, не снимающий любимого мужа с перил, когда тот собрался прыгать с балкона, не плачущий над его почти охладевшим телом, когда он собирается умирать, растянувшись на ковре, не рыдающий, когда он безостановочно выпивает бутылку гадкой водки, пытаясь утопить свое горе,– такое человек
– Ну вот, опять червовый король,– мстительно заметила я, погадав еще раз.
Алексей подскочил, судя по его взгляду, он собирался передушить всех блондинов в Харькове. Вдруг он выхватил карту у меня из рук и начал шептать над ней какие-то заклинания, после чего он перекрестил ее и поджег. Мы с восторгом следили за столь неординарными действиями ревнивого мужа. Володя мирно потрескивая догорал в кухонной раковине.
– Ты чего карты портишь?– мне тоже, между прочим, многое неприятно. Я схватила останки червового короля и выкинула в мусорку,– как мы теперь играть будем?
– Ты даже не понимаешь, что сейчас произошло… – Алексей успокоился и присел в кресло.
– Мне как-то все равно,– устало заметила я.
– Нет-нет,– глаза Анечки горели, похоже, ее весь этот цирк очень занимал,– пусть объяснит, что же такое произошло?
Мысленно я решила, что впредь буду брать деньги с присутствующих, удостоенных чести наблюдать подобные комедии.
– Я просто прибегнул к самой крайней мере,– таинственным шепотом принялся объяснять Алексей,– это очень серьезное заклинание, если бы карта сгорела вся, то он бы просто умер, но я не позволил ему умереть, просто лишил его силы.
На секунду я представила Морозов, лишенного силы, и решила поддержать этот разговор.
– А тебе не кажется, что твой поступок до крайности эгоистичен. Ты чуть не убил человека. По какому праву?
– Ты моя жена!!!
– Секундочку,– Аня решила вмешаться,– а этот, труп,– она кивнула на мусорное ведро, и мы поняли, что речь идет о Володе,– он кто, твой любовник?
Я сочла нужным промолчать. Интересно, как Леша объяснит, кто такой Морозов?
– Да,– безжалостно ответил мой муж,– то есть почти любовник… Если бы меня не было, то он был бы любовником…
И тут меня прорвало…
– Что ты говоришь?! А не кажется ли тебе, что когда мы с тобой знакомились, я уже год, как жила у Морозовых, и мы при этом совсем не были любовниками?! Не кажется ли тебе, что это вообще не корректно с твоей стороны говорить о том, чего ты знать не знаешь?!
– Это почему это я не должен говорить о нем?! Анечка спросила, я ответил. – а дальше – Анечке, –Видишь, она всегда так заводится, когда речь заходит о нем…
И мне стало противно. Совсем. Где-то там далеко жили Морозовы, которые уже и забыли, наверное, о моем существовании. А у меня в доме, в моей семье всякий день разражается скандал по поводу этих людей. Я взяла себя в руки и решила сама над собой и собственной реакцией на имя Володьки поиздеваться.
– Не поминай господа всуе!!!– я засмеялась. Алексей шутку не оценил, в очередной раз смертельно обидевшись, он ушел в комнату.
– И часто вы так?– Анечка не была замужем, посему жутко интересовалась подробностями чужой семейной жизни.
– Это нормально, мы так шутим, на самом деле этого самого джентльмена,– я тоже кивнула на мусорку,– я не видела уже два года… Надо же хоть из-за чего-то ссориться, а то все любовь да любовь…
Ни за что не позволю, что кто-то мог сказать что в моей семье кто-то ругается.