Неразгаданные тайны
Шрифт:
— Что, сладкая месть с привкусом соли? Не знала, что ты у нас офисная террористка-отравительница. Уважаю.
Юлька взяла поднос и пошла к двери кабинета.
— Зачем пришел, даже не спрашиваю — что-то связанное с Доминикой, — говорила Амалия Юрию Владимировичу. — Знаю, что ни о чем другом ты сейчас думать просто не можешь.
— Да, ты права. Маля, я решил продать все свои акции, чтобы за эти деньги вызволить Никушу.
— Продать все? Не слишком ли ты торопишься?
— Ты сама говорила, что сейчас время — решающий фактор. Нельзя допустить, чтобы ей поставили какой-нибудь
— О, это правда. Никогда не забуду, как ты доводил этим свою бедную жену…
— Не смей! — резко прервал ее Юрий Владимирович. — Какое ты имеешь право?…
— Ах, скажите, какой темперамент. — Амалия откинулась в кресле. — Можно даже подумать, что это я пришла к тебе за помощью, а не наоборот.
— Прости, Маля, я сорвался. В последнее время… нервы ни к черту. Извини. Мне без тебя действительно не справиться. Впервые в жизни я ненавижу себя, такого неприспособленного, вечно витающего в облаках… Я беспомощен, как кит, выброшенный на берег… Маля, помоги мне! Речь идет не обо мне — Никуша страдает.
В приемной появился Сергей. Не здороваясь, он прошел в свой кабинет. Юлька и Ритка переглянулись.
— Сиди тут и смотри в оба! — распорядилась Юлька и отправилась вслед за Сергеем.
Оставшись одна, Ритка воровато оглянулась и придвинулась к компьютеру. Нашла свою электронную почту — новых сообщений не было, проверила мобильник — там то же самое. Подперев голову руками, она впала в глубокую задумчивость. Сергей стоял перед раскрытым сейфом, когда в кабинет вошла Юлька. Он с перекошенным лицом обернулся и тут же захлопнул дверцу сейфа.
— Снова! Почему без стука? — раздраженно накинулся он на секретаршу. — Что ты за мной ходишь по пятам? Ты хочешь добиться, чтобы я тебя возненавидел? Так поздравляю, ты уже близка к цели!
— Вот как? А не честнее было бы, Сережа, вместо того чтоб устраивать истерику, просто сказать мне, что стала лишней? И что у тебя другие творческие планы. Так нет: ты вместо этого водишь меня за нос и рассказываешь сказки о платонических отношениях с дочкой шефа.
— Да я, собственно, вовсе и не обязан перед тобой отчитываться.
— Сережа, мы же с тобой не чужие, — горько произнесла Юлька. — И я никогда за тобой не следила. Просто… мне страшно знать, что у тебя в сейфе лежит пистолет.
В эту минуту Юлька была искренна как никогда. На смену язвительной секретарше явилась заботливая и любящая женщина.
— О-о-о, пошла старая песня! — Сергей обхватил голову руками. — Послушай, что я тебе скажу, Юлия. — Он набрал побольше воздуха, словно собираясь нырнуть. — Я еще ни с одной любовницей не расставался так тяжело, как с тобой. Нет, ты — не женщина, ты — жевательная резинка. Прилепилась к голове и не отодрать! Только с волосами разве что выстричь.
Юлька вспыхнула и сжала кулаки.
— Ну какие же вы все, в сущности, курицы, — продолжал Сергей. — У меня сейчас жена в сумасшедшем доме! Слышала? Так почему ты лезешь со своими глупостями?!
— Значит, это ты от жены деньги в сейф прятал? — мстительно спросила
— Юлия, дорогая, — угрожающе проговорил Сергей, приближаясь к ней, — а тебе не кажется, что тебя здесь в последнее время становится слишком много?
— Нет, — рискнула храбро ответить Юлька, хотя видела, что он разъярился не на шутку.
Сергей поднял руку и положил ее Юльке на шею.
— И напрасно, — злобно прошипел он. — Знаешь, кто становится самым страшным зверем, если его загнать в угол? Заяц. Он, защищая свою жизнь, часто разрывает лапами брюхо зверю значительно крупнее себя… Не загоняй меня в угол, Юлия.
Говоря это, он потихоньку сжимал руку.
У Юльки начали кривиться губы, она была готова расплакаться. Сергей потрепал ее ладонью по щеке.
— Не плачь. Плачущая женщина — это, в конце концов, противно. Как вы, глупые, этого не понимаете? К тому же ужасно не эротично. А о том, что ты здесь в очередной раз подсмотрела, советую сразу забыть. Я же был белее и пушистее нервого снега, но вы из меня постепенно сделали зверя. Я вынужден бороться за выживание, и я выживу. А тебе могу дать только маленький дружеский совет — не переходи мне дорогу.
Амалия продолжала успокаивать Юрия Владимировича. Она вышла из-за стола и положила руку ему на плечо.
— Ну не впадай в отчаяние. Безусловно, я сделаю все, чтобы помочь Нике. Я уже думала над этим. Не может быть, чтобы в этой больнице не брали взяток. Нужно только найти человека, который не просто возьмет, а возьмет и сделает все необходимое.
— Да-да, конечно, Маля.
— Давай пить кофе, а то остынет.
Они одновременно взяли чашки и отхлебнули. У обоих одновременно полезли на лоб глаза. Амалия начала кашлять.
— Ну, это уже переполняет чашу моего терпения! — задыхаясь, проговорила она сквозь кашель.
В палату к Доминике зашел врач и присел у ее кровати.
— Вы хотели меня видеть? — спросил он.
— Если вы мой лечащий врач, то да. Скажите, пожалуйста, санитарам, чтобы меня развязали — я не буйнопомешанная. Я вообще здоровая и полностью отдающая отчет в своих поступках женщина. Просто, возможно, у меня несколько расшатаны нервы.
— Ну вот, вы сами признаете. А задача персонала больницы теперь вдумчиво и неторопливо определить степень расшатанности ваших нервов.
— Доктор, вы знаете, в чем меня обвиняют?
— Посвящен, — кивнул врач.
— Тогда скажите: разве мог здравомыслящий человек моего положения устроить эту нелепую комедию с убийством в прямом эфире?
— Здравомыслящий — нет. Но мы с вами — собственно, я находимся в…
Врач красноречиво обвел рукой стены палаты.
— Вы же опытный врач, вы должны с первого взгляда отличать действительно больного человека от здорового.
— У меня был такой случай. Привезли ко мне доктора наук, — начал рассказывать врач. — Умнейший, симпатичнейший человек. Мы поместили его в отдельную палату. Эрудиция, кругозор, начитанность. Я любил приходить к нему беседовать. Спрашиваю как-то, за что родные сдали к нам? Он тихо посмеялся и сказал, что однажды неудачно пошутил: признался, что считает себя птицей и тайком от родни клюет зерно.