Неразгаданные тайны
Шрифт:
— И они поверили?
— Я, представьте, задал тот же вопрос. А он мне: «А как туг не поверишь, когда сыну приспичило получить наследство и махнуть мою академическую квартиру на престижную иномарку». Мы горько посмеялись тогда с профессором. А потом я разбился в лепешку, чтобы на комиссии его признали вменяемым. Прощались мы со слезами на глазах. Обменялись телефонами, адресами. Только телефоны, увы, не понадобились. Через неделю он вышел в окно с девятого этажа коммуналки, в которую его переселили. Захотелось полетать. А вы говорите…
— Вы рассказали очень печальную историю, доктор. Только, к сожалению, неправильно ее истолковали. Профессор просто не смог пережить предательство родного сына.
Врач внимательно посмотрел в воспаленные глаза Доминики.
— Хорошо, давайте поговорим, — произнес он. — Скажите: что подвигло вас на ночную езду с огромной скоростью? Расшатанные нервы? Захлестнувшие эмоции?
— Я не хочу об этом говорить.
— Видите, вы себя не контролировали. Пойдем дальше: сильнейшее сотрясение мозга и, как следствие, потеря памяти.
— Я ее имитировала, потому что кто-то постоянно давил на меня, пытался запугать: мне присылали страшные фото, на них были трупы или мои портреты с выколотыми глазами.
— Вы подозреваете кого-то конкретного?
— Сейчас, к сожалению, слишком многих. От меня хотят избавиться.
— В таком случае должен согласиться: ваше состояние вполне нормально… для больного, страдающего манией преследования. А как вы объясните свои неоправданные вспышки гнева, как, например, при знакомстве со сводной сестрой в доме вашего отца?
Или агрессивность, выразившуюся в нападении на сотрудника милиции?
— Он хотел распороть моего бегемота.
Врач посмотрел на нее с сожалением:
— У каждого нашего больного всегда находится четкое обоснование для самой невообразимой выходки.
— Но ведь так на моем месте поступили бы очень многие из тех, кого все считают абсолютно нормальными.
— Ну, что я на сегодня я отменю все уколы. Но рекомендую вам вести себя сдержанно. И навсегда выбросить из головы мысли о врагах, которые вас якобы преследуют. Вам нечего бояться.
— Переведите меня в отдельную палату.
— Это невозможно, лечебница переполнена.
— Я заплачу, хорошо заплачу, только переведите. Запишите телефон. Позвоните моему заместителю. Ее зовут… Гжегоржевская Амалия Станиславовна. Она все сделает. И деньги принесет. Помогите мне. Скажите ей, что я ее умоляю спасти меня.
Следователь за столом самодовольно потер руки при виде Борюсика, которого привели к нему в кабинет.
— Слышал, вы рвались ко мне на прием, доктор Медведев. Надо полагать: надумали колоться? — И НикНик засмеялся своему невольному каламбуру.
— Надумал, — обреченно произнес Борюсик.
— Ну так колитесь.
Следователь в прекрасном настроении выложил на стол бумагу и ручку, мурлыча себе под нос что-то вроде «Наша служба и опасна и трудна».
— В общем, чистосердечно сознаюсь: я ошибся, — начал
Следователь, не ожидавший такого поворота, даже привстал со стула.
— Как ошибся, когда ошибся? — опешил НикНик.
— На телевидении. Я так волновался, что неправильно составил лечебный коктейль для укола. Только потом — уже в камере — вспомнил. У меня в тот день был пациент, которому кололи именно этот препарат. И я, когда собирал медикаменты для программы, машинально положил его ампулу с остальными. С кем не бывает, гражданин следователь? Так что никто не виноват. Просто врачебная ошибка. Готов понести наказание по всей строгости закона.
— Что вы мне тут горбатого лепите, Медведев?! — сорвался на крик следователь. — Какая, к чертям, ошибка?!
— Я же сказал, гражданин следователь, врачебная, — понурившись, стоял на своем Борюсик.
Артем подъехал к байк-клубу в Радужном. Навстречу ему вышел байкер. Они обнялись.
— Вернулся-таки, — обрадовался байкер. — Ребята предложили даже, как в японских компаниях, вывесить твой портрет и каждое утро распевать под ним гимны клуба. Чтобы родные черты из памяти не стерлись.
— Вообще-то, в Японии выставляют надувного шефа и кладут палку для битья. Но я, Саша, не для разговоров о японских традициях приехал. Нужна твоя помощь. Я хочу продать клуб.
— Как продать? — недоверчиво хмыкнул байкер.
— Полностью. Вместе с мастерскими, автосервисным центром, в общем, со всем фаршем. Поможешь? Мне сейчас некогда этим заниматься. Цену заламывать не буду. А контора прибыльная, ты сам знаешь.
— Да без проблем… только как же ты?
— С меня хватит юридической практики. Если провернешь все быстро — тебе бонус, процент определяешь сам. Гендоверенность на твое имя оформим прямо сейчас.
— Артем, это не мое, конечно, дело, только… ты хорошо подумал?
Пунцовая Юлька вышла из кабинета Сергея.
— Юль, а давай ты меня все-таки на компьютере поучишь? — попросила ее Ритка.
— А давай ты от меня все-таки отстанешь! — раздраженно ответила Юлька. — Не женщина, а жевательная резинка. Прилепилась — не отодрать. Только с волосами выстричь.
— Лучше уж со скальпом — в традициях североамериканских индейцев… — Ритка, увидев, как расстроилась Юлька, мигом забыла все обиды, готовая кинуться на защиту слабейшего. — Да что с тобой, Юль? Это он тебя довел? Хочешь, я поговорю с ним по-свойски?
— Мне адвокаты не нужны, сама справлюсь, — шмыгнула носом Юлька. — И вообще, проси себе у Амалии отдельный компьютер, ты мне всю работу заваливаешь.
Из кабинета вышли Амалия и Юрий Владимирович.
— Маргарита, — сказала Амалия, — мы с Юрием Владимировичем по достоинству оценили твою шутку. Если она повторится еще раз, то шутить ты будешь в другом месте.
— А вы меня не пугайте! Плевала я на вашу «СуперНику», — дерзко ответила Ритка. — Хоть сегодня меня увольнять можете.