Нереал
Шрифт:
— Третья, значит, где-то еще летает... — проворчал Вася. — Спасибо за консультацию.
— Образованные уркаганы нонеча пошли, — откровенно валяя дурака, голоском деревенского престарелого философа отвечал бывший декан. — То вот Ванька Ржавый у нас был, Кривой там, Косой, а то — Гамаюн! Книжек, небось, начитались!
Вася невольно улыбнулся.
Приятно побеседовать с солидным человеком, который столько знает, подумал Вася, очень приятно, и, главное, полезно. А в каких магических эмпиреях могут обитать вышепоименованные пташки? Да скорее всего — в каких-нибудь древнерусских... “Древнерусская
И тут опять зазвонил телефон.
— Горчаков, тебя домогается один тип, которого зовут Сафари! — сказал дежурный. — Это не тот ли Ковальчук, который первый снайпер в городе?
— Он самый! Соединяй!
Сафари был в расстроенных чувствах.
— Мне сейчас звонил Корвин, — сказал он. — На Базу пришел Дик, а у него есть мобилка. Этот твой Башарин попросил на минуточку — хотел узнать у какого-то там дружка про обстановку. Позвонил ему на работу, что-то такое услышал и... Ну, в общем, на Базе хронодесанта его нет. Лирайт говорит, что два часа как нет. А Хэмси — больше. Что будем делать?
— Искать идиота!
Вася продиктовал адрес Башарина, адрес Жукова, адрес магазина, где бездельничал Жуков, велел немедленно связаться с бодигардами, а сам быстро собрался и отправился на ловлю того безумца, что, томясь бессилием и Жаждой дурацкой мести, породил бедолагу нереала.
И, пока такси несло его через весь длинный город, Вася чуть ли не подпрыгивал на сиденье от азарта.
Наконец-то он обоими руками ухватится за ниточку, по которой найдет нереала!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ИМАНТ ВМЕШИВАЕТСЯ И ДЕЛАЕТ ВЕРНУЮ СТАВКУ
Как-то однажды у меня из-под задницы вытащили стул, и я грохнулся наземь.
Ну, больно, ну, противно, однако, кряхтя, встаешь и продолжаешь жить дальше. Я так и сделал. К счастью, копчик не пострадал. И через полчаса я и думать забыл о падении со стула. Решил считать это дружеской шуткой. Наверно, так оно и было.
А вот теперь ощущение было — будто стул вытащили и я по всем законам физики должен грохнуться, однако не грохаюсь, вишу (или висю?) в воздухе, долго ли сие будет продолжаться — неведомо, и я уже мечтаю приложиться задом к полу, ощутить боль и прекратить это идиотское висение!
Дело в том, что висеть хорошо бездельнику. Если же при этом приходится носиться по заданиям, сдавать пленку в проявку, добиваться от сканировщиков хоть какого-то качества, то возникает большое неудобство. Опять же, домашние дела. Бабуля всучила мне мешок с мусором и велела выкинуть на помойку. А я повесил сумку на плечо, взял мешок и пошел, и пошел... И опомнился посреди бульвара Падших Бабцов. Ну и куда прикажете девать этот поганый вонючий мешок в таком месте, откуда городские власти сдуру поубирали все мусорные урны?
С урнами вышла прелестная история. Какой-то остроумный чиновник додумался их ликвидировать накануне выборов в городскую Думу. По правде говоря, давно пора было — вид они имели мерзкий. Чиновник созвал представителей враждующих партий к себе в кабинет и предложил в ходе предвыборной компании установить новые урны — это, мол, даст голоса избирателей. “Каким
В общем, я пошел шариться по прилегающим дворам в поисках мусорки. Не тащить же, в самом деле, всю эту дрянь в “Отчий дом”...
А нашел я, конечно, совсем иное! Меня хлопнула по плечу увесистая лапа.
— Т-т-т! — услышал я.
Ну конечно же, это была сладкая парочка — цыган Имант и Леонтина. Оба солидно одетые, как если бы собрались в ресторан.
— Т-т-т-т-т! — радостно затрещал Имант.
— Имант говорит, что очень хотел с вами встретиться, — перевела Леонтина.
— Взаимно, — буркнул я.
Мне нужно было спешить в редакцию “вечерки”, чтобы проконтролировать качество сканировки. Позавчера уже стряслась прелесть неизъяснимая. Я бегал снимать в передвижной цирк и польстился на морского льва, который не только балансировал на носу мячи, не только ловил шеей кольца, но еще и принимал томные позы, и аплодировал сам себе ластами. Я исправно с утра притащил негативы, сдал их и помчался дальше. Вечером я заглянул в свежую газету...
Морской лев имеет цвет, который я назвал бы мокрым. От природы он, возможно, темно-серый или темно-коричневый, кто его разберет, по-моему, человеческое око никогда этого зверя сухим не видело. А мокрый он лоснится и сияет, как угольная глыба. Так вот, в газете он был розовым. Как нужно отсканировать негатив, чтобы получить розового морского льва, я не знаю! И ответственный секретарь тоже не знает. А знает он, что человек, желающий, чтобы его снимки выглядели качественно, должен стоять над душой у сканировщика и добиваться нужного результата. Я как раз нес негативы с цветочной выставки и собирался стоять над душой до упора. Зеленые розы и черные ромашки были мне как-то ни к чему...
— Т-т-т-т-т! — затарахтел Имант, показывая пальцами по ладони торопливую походку, потом потыкал в пряжку на моем ремне, потом схватился за голову и, наконец, скроив жуткую рожу, воздел руки к небесам.
— Имант говорит, что у вас есть высокопоставленный знакомый в казенном доме... служебный человек... — Леонтина призадумалась.
— Т-т-т! — обратился к ней цыган. И очень укоризненно.
— Ему что-то угрожает через посредство женщины, — перевела Леонтина. — Что-то такое, неземное, очень страшное.
Я наконец-то отвлекся от мыслей о негативах.
Васька!
Этот перестраховщик слинял с моего горизонта, и я уже который день не знал, как обстоит дело с охотой на нереала.
В глубине души я догадывался о подлинной причине этого разрыва, нет, не разрыва и даже не расставания... скорее, расхождения...
Я разгадал его тайну.
Вообще-то я человек простой и далекий от интриг. Всякие сложные стратегические умопостроения, которые царили в женском педагогическом коллективе, я элементарно не мог осилить. Если бы мне велели разобраться в Васькиной биографии, я бы завалил это задание. Но тогда меня понесло... И вынесло!