Нереал

Трускиновская Далия Мейеровна

— А что угрожает? — спросил я. И, чтобы получилось доходчивей, изобразил сперва повешение (высунув язык, естественно), потом — выстрел в висок (из указательного пальца правой руки), а на закуску — удар кинжалом в пузо. За достоверность последнего, впрочем, не ручаюсь — Имант мог подумать, что у меня просто схватило живот, вот я за него и держусь с агонией на лице.

Но общий смысл до него дошел. Цыган закивал и, подняв обе ладони до плеч, сделал два резких рубящих движения вниз — как будто отсекал от своей грудной клетки какую-то

дрянь.

Точно, подумал я, об этом же мы с Васькой однажды спорили! О каком-то канале, который ему грозились перерубить!

— Как он узнал, где меня нужно искать? — спросил я у Леонтины.

— Если бы я знала! — воскликнула она. — Сидел дома, смотрел телевизор, он классический балет любит, вдруг сорвался, потащил меня куда-то...

Можно было подумать, что она жалуется. Но так ворчливо брюзжать может только очень счастливая и гордая своим избранником женщина, понял вдруг я. Вообще-то мог бы понять и раньше...

— Речь идет об одном моем знакомом, — объяснил я. — С ним действительно не все в порядке. Пусть теперь скажет, что нужно делать!

— Т-т-т-т-т! — Имант показал рукой вперед. И сделал движение, которое расшифровывалось однозначно: за мной!

Мы понеслись.

Но неслись мы странно. Время от времени цыган останавливался, замирал, словно прислушиваясь, и мы должны были тормозить и торчать рядом, делая вид, будто так и надо. Потом он опять срывался — и мы должны были его догонять. Хорошо еще, если на прямой. Однажды он резко свернул в переулок, а мы с Леонтиной проскочили и должны были возвращаться.

Это не был бег — это было еще хуже. Если кто видел соревнования по спортивной ходьбе, когда люди стремятся к финишу на негнущихся ногах, зато отчаянно размахивая руками, так тот может понять, как выглядели мы трое, прошибающие пешеходов почище пушечного ядра.

Имант шагал впереди, и ему доставались все восклицания, визги и ругань. Он отвечал яростным “Т-т-т!” Что интересно — за этот треск ему все прощалось...

Вдруг он остановился и жестом велел нам спрятаться за угол. Так мы и сделали. Он прошелся взад-вперед и присоединился к нам.

— Т-т-т... — совсем тихонько сказал он мне, приглашая выглянуть из-за угла. И даже показал пальцем, куда смотреть.

Я увидел того амбала, который специализировался по чистке кармы веником! Того, который преследовал меня на базаре! Он был не один, а с маленьким дедком, который стоял к нам спиной. Но мне вовсе не нужно было видеть эту мерзкую рожу, чтобы узнать деда-вонючку.

Они тоже кого-то караулили.

Дед оставил своего телохранителя и подошел к самому краю тротуара. Он что-то держал в кулаке. Я вспомнил, как он разбудил полтергейст в “Анжелике” и стал соображать — не хлынет ли сейчас дрянь из канализационных люков. Вот и проворонил тот миг, когда дед что-то этакое выкинул на проезжую часть.

Не думаю, чтобы эта была горсть гвоздей. Однако машина, которой полагалось бы в ряду прочих

машин соблюдать правила взаимной дорожной вежливости, вдруг остановилась. Та, что шла сзади, врезалась ей в бампер. И началось обычное столпотворение, какое бывает при ДТП — дорожно-транспортном происшествии.

— Т-т-т-т-т! — показывая пальцем на сбившиеся в колонну машины, толковал Имант. При этом еще показывал пальцами по ладони что-то вроде бега по пересеченной местности, потом вдруг продемонстрировал мне два пальца знаком “V”, и, наконец, показал, какой бы вырос у него огромный бюст, будь он женщиной.

— Т-т-т! — одобрительно отвечал я. Бюст такого размера попался мне в одной из тех газеток, которые мы перешерстили, пока напоролись на Астралона. Это были даже не два футбольных мяча, даже не два крупномасштабных арбуза, а, я бы сказал, два шарообразных аквариума, каждый литров на пятьдесят.

— Перестаньте его передразнивать! — вмешалась Леонтина. — Сейчас выбегут две женщины, точнее, женщина и девочка. Нужно их перехватить и увести.

Я посмотрел на нее с уважением. Что значит разница в психологии! Там, где мужчина видит всего лишь необъятный бюст, женщине мерещится целый детектив...

Но Леонтина оказалась права. Действительно, из второй по счету машины, той, что впилилась в первую, быстро выкарабкались женщина и девочка. И тут же к ним направились дед-вонючка, его ручной громила и непонятно откуда взявшийся мужчина пресолидной внешности, восточного типа и в длинном сером плаще.

— Т-т-т-т-т! — с этим боевым кличем Имант кинулся им наперерез, но не налегке, а волоча меня за руку.

Очевидно, цыган от природы был лишен чувства страха. Он отпихнул громилу и покрутил пальцем у своего виска, тарахтя так, что перевода не требовалось.

— Это он! — воскликнула женщина, прижимая к себе девочку. — Настька, не бойся, слышишь!

— Да я не боюсь! — пискнуло ошарашенное дитя. Женщина повернулась ко мне... Ну, конечно, я не какой-нибудь конфетный Ди Каприо, но и не такое же чудище, чтобы от меня отскакивать.

— Да уводите же их! — крикнула Леонтина. Она благоразумно не приближалась к мужской заварушке.

Имант между тем вступил в диалог с элегантным дядькой и что-то такое ему ты-ты-тыкнул, что тот отступил.

— Скажите им, что вас прислал служебный мужчина! — крикнула мне Леонтина.

— Я от следователя Горчакова! — послушно воскликнул я.

— Ребенка! — она пихнула ко мне дочку. — Ребенка куда-нибудь уведите!

— Да я вас обеих сейчас уведу! — я взял женщину за руку и удивился, как это человека может сотрясать столь крупная дрожь. — Бежим! Бежим скорее!

Иногда во мне просыпаются стратегия и тактика. Я понял откуда-то, что если бежать по тротуару, то нас, во-первых, будут тормозить прохожие, а во-вторых, непременно нагонит громила. И я даже подозревал, что где-то поблизости околачиваются еще двое.