Нереал
Шрифт:
Работы производятся на дому у клиента.
В особо сложных случаях устанавливается кармоочиститель модели “Шамбала-Плюс” с корригирующими янтрами”.
К этой ахинее прилагался телефон Васькиного мобильника.
Васька же сбегал в агонизирующую комиссионку и взял там древний телевизор, из полированных боков которого и блестящих потрохов вполне можно было смастерить вышеуказанный кармоочиститель — если только я буду столь любезен, добегу до строящейся автостоянки и принесу кило два крупного гравия.
Я был настолько любезен, а он соорудил штуку, достойную какого-нибудь
Более того — он где-то разжился старой вывеской и вставил под стекло изготовленное на принтере название нашего салона, украшенное найденными в компьютерных недрах фигурками — кошками и почему-то лошадками.
На следующий день, убедившись, что я имею достойный вид и штаны на мне скучные, а не мои любимые лиловые, Васька сунул кармоочиститель в большой пакет и повел меня, как Сусанин, и привел к Дому колхозника, и сказал мрачно:
— Здесь!
— Солидно! — в ужасе согласился я. Этот дом приютил серьезных людей и серьезные, фирмы, у меня тут основательные знакомые, даже редакция городской вечерки — и та снимает здесь четверть этажа. И вот куча уважаемых мною людей увидит меня в кабинете под вывеской “Инферналь”, с останками телевизора, увенчанными кучей гравия!
— Ты, главное, все время своди разговор на эту дуру, — повторял, внедряя меня в совершенно пустую комнату, Васька. — Сделай так, чтобы клиент сразу захотел ее приобрести, заполни заявку и потом скажи, что товар будет через три дня чартерным рейсом из Шамбалы.
Стоило мне открыть рот насчет заявок, как он из того же пакета достал стопку бланков. Отдельно лежали инструкции к кармоочистителю. Надо полагать, часа два человек сочинительством занимался и ксерокс насиловал.
— И долго мне тут сидеть? — тут я сообразил, что сидеть-то как раз и не на чем. Вернее, мне — есть на чем, от природы есть. Но что подставить снизу?
— Я на три дня договорился, — сказал Васька. — Ребята все равно еще только переселяются. Ну, на четыре. А потом поставят сюда нормальную мебель — и придется тебе выметаться.
— Ковер будет?
— Зачем тебе ковер?
— Сидеть по-турецки!
Васька задумался. Какие-то его приятели временно пустили нас в свой новый офис, только что после ремонта, на двенадцатом этаже, даже позволили перетащить в эту комнату телефон. Предыдущие владельцы оставили какую-то рухлядь — но она была безжалостно выброшена. А вести прием там, где не на что посадить клиента, да еще держать при этом в руках кармоочиститель весом в пять кило, — извините, как-то оно не того...
— Бомбоубежище! — сообразил Васька. — Сейчас позвоним завхозу, и нам доставят оттуда какой-нибудь старый стол. С двумя стульями. Больше тебе на надо. Скажешь, что заказана мебель во Франции, вот-вот приедет.
Впечатление завхоз Алексей Степанович Петраков произвел блистательное — монументальный дедушка в безупречно отутюженном костюме. Я сразу представил себе свою бабушку — с каким бы наслаждением она наглаживала
Мы попытались увязаться за ним в подвал, чтобы самостоятельно притащить мебель, но завхоз был категорически против.
— Это же бомбоубежище! — воскликнул он, воздев указательный перст.
Мы переглянулись — ну, классический забытый часовой! И доверили ему выбор канцелярского стола с прочими компонентами.
Через два часа у меня имелось все необходимое. Завхоз взял двух грузчиков из местной столовки и оборудовал “Инферналь” в жутковатом стиле пятидесятых годов.
Реклама в “Асмодее” выходила только на следующее утро.
Примерно к обеду я, побегав по заданиям и сдав кое-какие снимки, связался с Васей. Пришлось бежать к нему за списком посетителей, которых с утра позвонило и записалось на прием аж семь человек. Но среди них не было тех, кого мы ждали.
Я умаялся заполнять заявки на кармоочиститель. Кроме того, я на свой страх и риск вписывал пожелания клиентов. Они касались размеров “Шамбалы-Плюс”, а одна тетка спросила, нет ли наручного варианта. Я пообещал. Другая поклялась, что муж ей смастачит то же самое — а от нас ей требуются только корригирующие янтры, причем бесплатно. Чтобы поскорее от нее избавиться, я спросил ее знак зодиака, взял бумажку и принялся писать.
Обычно я легко вспоминаю всякую латинщину, но в тот единственный раз, когда она действительно потребовалась, память забастовала.
— Haurit aquam cribro, qui discere vult sine libro, — с грехом пополам вспомнил я. Фраза была хорошая, даже с рифмой. Я посмотрел на замершую в ожидании тетку и вдруг понял, чем ее еще нужно осчастливить.
Следующая янтра была такая: salus patriae suprema lex est.
— Повторять по десять раз утром перед завтраком и вечером после ужина, — велел я.
— В полнолуние тоже?
— В полнолуние — по восемь раз.
На том и расстались.
Далее по списку за номером шестым шло некое существо, чью фамилию я даже не пытался выговорить. Очевидно, Вася записал ее в четыре приема. А на бумаге это выглядело так: Жилиналинаунаускайте.
— Входите! — окончательно вжившись в образ корректора кармы, крикнул я.
И вошла женщина, чье уникальное безобразие я уже однажды отметил.
Это была Леонтина, переводчица с языка “Т-т-т!” Поскольку я сидел в белом халате и шапочке (не хуже, чем тот жизнерадостный болван в Древнерусской школе ведической реабилитации), то Леонтина не сразу узнала меня. Естественно, она пришла не покупать “Шамбалу-Плюс”, а в поисках безопасности.
— Я подумала — если “Инферналь” снимает помещения в Доме колхозника, то тут у него надежная крыша, — после некоторых реверансов призналась она. — Мы бы могли работать в вашем помещении хоть рано утром, хоть поздно вечером, и платить вам разумный процент. Мы уже раскручены, — и она полезла в сумку.