Нереально
Шрифт:
— Исчезла на глазах, — с удивлением протянула я.
Марина, видя, что разговор свернул в нужном направлении, кивнула с заметным облегчением.
— Просто детектив! — поразилась я.
Девочка опять кивнула, не замечая подвоха.
— Видите, — не без вызова проговорила Нина Сергеевна, — Ребенок рассказал все, что знает.
— Разве? — холодно удивилась я, подошла к столу и села напротив девочки, — Знаешь, что, Марина Чуйко? Врешь ты все.
Нина Сергеевна схватилась за сердце. Наверное, решила, что на самом деле я работаю в гестапо. Марина же подняла
— Чего ты боишься? — спросила я, — Что ругать будут? Куда вы на самом деле пошли после музыкальной школы?
Марина прерывисто вдохнула полную грудь воздуха.
— Вдоль железки в другую сторону. К лесу, — выдавила она, — Там водокачка и старые деревянные дома, которые выселили. В огородах щавель растет. Мы его часто там рвем.
— Мариночка! — тихо ахнула завуч.
Ну, надо же какой культурный шок! Можно подумать, детишки ангелочки все до одного, а сама она в детстве ходила по струночке.
— Вам туда запрещают ходить, поэтому вы договорились соврать про зоомагазин? — догадалась я.
Марина потупилась и закивала, грустно, но уже без былого напряжения.
— Нам и так бы влетело, если бы узнали, а тут еще и Наташка пропала, — печально проговорила она, — Мы испугались.
— Деточка, — Нина Сергеевна сокрушенно покачала головой, показывая, как Марина ее разочаровала своим поведением.
Я наградила ее свирепым взглядом: не лезь, мол.
— Бывает, — утешительно бросила я Марине, — Так на самом деле вы видели, куда пошла Наташа? Хотя бы в какую сторону?
Марина опять набрала полную грудь воздуха и замолчала на какое-то время.
— Марина? — требовательно проговорила завуч, демонстрируя, что и она бывалый «эсесовец».
— В лес, — севшим голосом проговорила Марина, — За водокачку.
Признание потрясло Нину Сергеевну, она захлебнулась словами, рванулась со стула, потом села обратно. Меня вдруг насквозь прошило знакомое противное ощущение: за мной следят. Я вздрогнула и поправила проклятые очки, отгоняя это чувство. В кабинете нас было только трое, но ощущение непонятного присутствия давило, не отпускало.
— Ну, у меня все, — я встала с кресла, — Нина Сергеевна, спасибо, что пошли навстречу. Марина, всего доброго.
— А с остальными вы тоже будете говорить? — тихо промолвила Марина.
Открыв правду, она выглядела пристыженной, но ей явно полегчало.
— Хочешь, чтобы и им было стыдно? — усмехнулась я, — Там посмотрим.
Я вышла в коридор. Тишина в нем сгустилась, так, что ее уже можно было пощупать. Это могло означать только одно: грядет конец занятий. Я представила, что сейчас здесь начнется, и ускорила шаг. Почти бегом добралась до лестницы.
— Дина Валентиновна! — эхо пустых коридоров сделало громким взволнованный шепот за моей спиной.
— Да, Марина? — я обернулась.
Девочка стояла в двух шагах от меня, держась за ручку двери, ведущей из коридора на лестничную площадку. Вид у нее был куда более взволнованный, чем минуту назад в кабинете завуча. Это заставило меня замедлить шаг.
— Теперь если Наташу не найдут, мы будем
Что я могла ей сказать? Ей ведь только девять лет. Можно, конечно, было придумать расплывчатые оправдания. Сказать, что все зависит от обстоятельств, что она и ее подруги не могли знать, что случится. А меня кто-нибудь жалел в девять лет, даже моя мать? В этом возрасте я уже достаточно подробно знала, чем она занимается, и чем предстоит заняться мне, когда я вырасту.
— Думаю да, — сказала я, — Вам нужно было сказать правду с самого начала. Ты ведь теперь знаешь, это не так трудно. Но не мне тебя учить. Сама разбирайся.
Марина тихо охнула и отвернулась. Она обхватила себя руками и несколько секунд старалась унять слезы. Я молча наблюдала. Было ли мне ее жалко? Да. А что поделаешь?
— Дина Валентиновна, — вдруг взяв себя в руки, проговорила Марина, — Это еще не всё.
Она обернулась и сделала шаг, приближаясь ко мне. Ее глаза, покрасневшие от пролитых слез, взволнованно горели.
— Я не хотела при ней говорить. Наташа пошла в лес не одна. Я не сказала при Ниночке не потому, что будут ругать.
Она нерешительно помедлила. А я снова почувствовала невидимое присутствие и тоже неосознанно придвинулась ближе, чтобы ни слова не просочилось вовне.
— А почему?
— Потому что не поверят, — Марина повела бровями, выражая укор недоверию взрослых, — Там была женщина. Когда мы лазили по огородам, она подошла к забору и вызвала Наташу на дорожку.
— Она ее знала?
Марина пожала плечами.
— Да вроде нет. Она спросить что-то хотела. А потом, глядим, а Наташа уже с ней идет. Мы окликали, Люда ее звала. Но Наташа махнула на нас рукой и не вернулась. Честно, теперь я не вру!
— Верю, — кивнула я, — Откуда пришла женщина, ты видела?
— Вроде от водокачки, — Марина неопределенно пожала плечами, — Мы ее заметили, когда она выходила из орешника, который вокруг водокачки растет.
— А почему ты говоришь, что тебе не поверят? — спросила я.
Марина растерялась. Понятно было, она ждет, что сейчас я тоже не поверю ей.
— Ну?
— Да тетка эта, — Марина помялась, — Она так выглядела. Ну, как…Как баба-Яга!
Позади меня набирал силу ураган «Катрина». Грохот шагов, прибойный шум голосов катился по коридорам и лестницам за мной по пятам. Дети, блин. Я вприпрыжку сбежала по ступеням крыльца, выглядывая издали свою «Волгу», припаркованную рядом с воротами сквера. Чтобы срезать путь, я свернула на яблоневую аллею у самой ограды. Женщины с граблями там уже не было. Под деревьями стояли бумажные мешки для мусора, наполненные собранными листьями. На ветках, гнущихся к земле, завлекательно маячили спелые яблоки, бесстыдно выставляя округлые зеленые бочка с красноватыми полосками. Я притормозила, оценила окружающую обстановку и прокралась по траве к ближайшей яблоне. Нижние ветки находились довольно высоко от земли, и мне пришлось немного попрыгать, прежде, чем удалось завладеть одним особо спелым яблочком, так и просившимся ко мне в рот.