Нереальные хроники постпубертатного периода
Шрифт:
Андрей слушал с открытым ртом.
— Может это тебе тоже приснилось?
— Конечно, приснилось, только я этот момент шел по Дерибасовской в толпе, а когда очнулся, то сижу на лавочке в Горсаду.
— Ян, я-то тебе верю, но больше никто не поверит. Это настолько невероятно, а как там было, люди, машины?
— Машин я не заметил, а люди, как люди. Я подошел к завучу спросить, есть ли Ян Ракита среди первоклассников — она меня не узнала.
— Конечно, как она могла тебя узнать, если в той параллельности тебя вообще никогда не было и не будет. — Андрей замолчал, задумался, потер
— Плохо тебе стало от теткиных голубцов, а мне плохо стало это точно. Я прошел мимо отца, еще совсем молодого и он меня тоже не узнал. Это ужасно обидно, когда тебя не узнает твой родной отец.
— Я думаю, — с пониманием протянул Андрей.
— Понимаешь, Андрюха, я после этого понял, что мы сейчас, каждый день делаем свою будущую жизнь. Прицепил бы я сегодня карабин к поломанному ограждению и всё — похороны и нет Яна Ракиты. Переспал бы с Веркой, она бы забеременела, родила и всё — жизнь пошла бы по другой колее, нелюбимая жена, ужас бытовухи, постоянные хождения налево, как у Петра Андреевича. Самое обидное то, что уже потом переделать ничего нельзя. В этой жизни нельзя переделать, а есть параллельные, в которых у тебя всё в порядке и от этого становиться еще обиднее, что в нужный момент сделал неправильный выбор.
— Или правильный, ты вот сегодня с вышки не рухнул — уже хорошо. С Веркой прокол — вообще отлично.
— Точно, но как мы легкомысленно распоряжаемся своей жизнью, плывем по течению, нас подталкивают, мы не хотим, а всё равно делаем. Потом жалеем и делаем еще большую глупость и снова жалеем.
— Это не обязательно, я, например, ни о чем не жалею. — Андрей скривился, — жалею только, что голубцов сегодня нарубался.
— Ну, какие наши годы, а будет тебе пятьдесят или шестьдесят, тогда посмотрим.
— Вообще-то я с тобой согласен. Вот у меня, к примеру, не нажрался бы я так в тот вечер, отец бы, не поставил бы мне ультиматум: или на работу или немедленно езжай поступать в институт. Пошел бы я слесарем на судоремонтный и крутил бы гайки до самой пенсии. Тебя охламона не встретил бы. Видишь, иногда полезно нажраться, может, после смены зайдем в винарку? У тебя столько переживаний, надо стресс снимать.
— Андрюха, у тебя бывает когда-нибудь состояние, чтобы тебе не хотелось выпить? — засмеялся Ян.
— Ты что, дурак!? Мы пьём всё, что горит, кроме нефти и этилированного бензина, от них отрыжка неприятная.
Петра Андреевича не было ни на следующий день, ни через три. Ян пытался узнать о нем у Главного механика, но тот тоже ничего не знал, кроме информации из звонка Тимофеевны, а как оказалось, что дома у Зозули телефона не было и позвонить было некуда. Практика заканчивалась, все собирались уезжать по домам. Девчонки готовили праздничный отходной ужин, ребята собирались их провожать на вокзал. Ян тоже готовился к отъезду домой, но уехать, не повидавшись с наставником, ему не хотелось.
Глава 6
Общежитие гудело, у большинства студентов на этой неделе заканчивалась практика. Их было немного, потому что основная масса разбрелась
Андрей с Яном не были исключением, с завода они спешили прямо в комнату к девчатам, где сегодня было организовано торжественное прощание. В складчину стол получился отменным, а самое главное, как подчеркивал Андрюха, с достаточным количеством достойных спиртных напитков.
— Чего это я должен портвейном давиться, хватит, натерпелись. Я предпочитаю коньячок или на крайний случай водочку. А что? Могу себе позволить.
Андрей был таким храбрым, потому что они с Яном получили расчетные деньги и были приятно удивлены их количеством. Ян впервые держал в руках пачку денег, правда не очень толстую и купюрами небольшого достоинства, но всё равно выглядела она внушительно — пять его месячных стипендий, даже немного больше.
Чтобы не превращать праздник в прозаическую пьянку, Жора Голиней предложил тост. Он хотел сказать продолжительно и емко, но сбился и закончил коротким: «За дружбу»! Всем тост понравился, в такой день никому не хотелось вспоминать обид и недоразумений. Каждый с энтузиазмом чокался, так громко, что чуть не лопались стаканы. После нескольких тостов, компания загалдела и распалась на микрогруппы.
У Яна сегодня вечером было прекрасное настроение. Просто так без причины. Все переживания отошли на задний план, он просто радовался жизни. Так иногда бывает, так же, как накатывает беспричинная грусть, так и беспричинная радость жизни охватывает человека. Он и сам не знает, почему лицо, которое вчера он недолюбливал, сегодня ему симпатично, а толчок локтем в трамвае — ничего не значащая мелочь.
Яну было весело и ему хотелось, чтобы с ним вместе веселились другие. Обычно парни не очень охотно начинают танцевать, а сегодня Ян первым подхватил не ожидавшую этого Веру и начал крутить её в рок-н-ролле. Вера делала это не очень изящно, но ей нравилось. За Яном с Верой потянулись другие. Ян отпустил Веру и поднял со стула Иру, та потянула за собой Алика, но он уперся и остался сидеть.
Ян непросто танцевал, он дурачился, прыгал и смешил народ. Даже Карина всегда томная и отстраненная улыбалась заинтересованно. Быстрая музыка сменилась медленной и Ян тут же подскочил к Карине, галантно пригласил на танец. Он без стеснения обнял её, несколько даже дерзко, но девушка послушно плыла в танце, ведомая ним. Ян наклонился к её ушку и тихонько спросил:
— Как насчет стаканчика водички, очень жажда мучает?
— От такого напитка я не откажусь.
— У вас вечером поезд?
— Ничего, я думаю, мы успеем.
Яна кто-то похлопал по плечу. Он обернулся, рядом стоял Алик со зверской физиономией.
— Тебе чего? — ему очень хотелось добавить «питекантроп».
— Пойдем, выйдем, а то ты я вижу, сильно разошелся, пора в рамки ставить.
Девчонки набросились на Алика, но Ян отстранил всех и сказал: