Нерожденный. Жизнь и учение мастера дзэн Банкэя
Шрифт:
— Совершенно верно, я сразу же узнаю, является ли этот человек моим другом или нет, но при этом в моем сознании по-прежнему продолжают возникать мысли. Почему?
Банкэй промолчал. Затем, возвысив голос, он крикнул:
— Изначально в нем нет мыслей!
— А я уверен, что мысли в нем есть!
— Прокричал монах в ответ.
Не отвечая на это, Банкэй громко вздохнул:
— Пфуу… пфуу.
Монах сел с весьма глупым видом, смутившись и потеряв свою уверенность.
Несколькими днями позже он испытал сатори и пришел к Банкэю. Банкэй просто улыбнулся.
На девяностодневный затвор, проводившийся
— Мы должны установить для них четкие правила поведения и соответствующие запреты. Для того чтобы держать их под контролем, придется их наказывать и устрашать.
Однако когда пришло назначенное время, все было совершенно достойно и шло без каких-либо неприятностей, все хорошо себя вели и не испытывали нужды в каких-то правилах. В том, как Банкэй обращался с людьми, приходившими получить его наставления, тоже не было какой-то четкой схемы. Мастер часто восходил на трон Дхармы и проповедовал. В одной из своих проповедей он сказал:
— Очень важно, чтобы все вы, присутствующие на этом великом собрании, не затмевали свою изначальную нерожденность. Нерожденное подобно горящему огню: если вы приблизитесь к нему, оно согреет вас своим теплом. Я возвещаю вам о нем, но я не могу исчерпать его. Я пользуюсь им, но я не могу уменьшить его. Учителя дзэн болтают своими языками и щелкают зубами, чтобы удивить и поразить своих учеников. Но все, что им удается сделать, это бросить им в глаза горсть пыли и ввести их в заблуждение. Я никогда не сделаю этого с вами.
Великое множество людей толпилось перед мастером и внимало его учению, и все их сомнения и неопределенности таяли, как лед на солнце.
Некий мирянин сказал:
— Мое сознание преисполнено мудростью Будды, но она так глубоко скрыта в нем, что мне не удается воспользоваться этой мудростью. Что мне делать?
— Выступи вперед, — сказал Банкэй. Мирянин начал приближаться к мастеру.
— Ты замечательно хорошо пользуешься этой мудростью!
Мирянин склонил свою голову в глубоком поклоне благодарности.
Некий монах подошел к Банкэю, поклонился, а затем издал громкий крик:
— Кхат! Это Будда! — сказал он. Банкэй ударил его.
— Ты понимаешь? — сказал мастер.
— Это Будда! — повторил монах.
— Ты всего лишь хочешь нацепить на себя какое-то имя, — сказал Банкэй, оттолкнув его.
Когда Банкэй обращался к своим ученикам, он обычно говорил им:
— Основополагающая реальность всего сущего есть изначальная таковость, простая и ясная, не омраченная разделениями «я». Это состояние таковости есть суть изначального сознания, чье знание мгновенно и совершенно чисто.
Однажды во время очередной проповеди некий монах сказал:
— Если это изначальное сознание обладает такой врожденной духовной основой, то чистое знание не должно занимать даже одного мгновения.
— Но это совершенно ясно, — ответил Банкэй.
— Почему Вы говорите, что это и так ясно? — спросил монах. — Я не понимаю.
— Ты уже знаешь, что чистое знание не занимает даже одного мгновения, и что в нем нет разделения, — так что же тебе непонятно?
Некий монах спросил:
— Вы всегда учите людей тому, что небеса и ад,
— Кто зафиксировал направление? — спросил Банкэй.
Некий монах спросил:
145
«Амида-сутра» — один из основных сакральных текстов японских школ буддизма Чистой Земли. См. прим. 10 к «Записям бесед и высказываний мастера дзэн Банкэя».
— Как может «изначальная чистота и ясность внезапно проявить себя в горах, реках и земле?» [146]
— Чьи горы и реки ты имеешь в виду? — спросил Банкэй.
Монах не смог ответить.
Некий монах спросил:
— Мастер, Вы говорите, что ад существует в нашем сознании и не является чем-то отличным от того места, где мы находимся. Но в сутрах сказано, что гора Сумеру находится во вполне определенном месте, а ад располагается на расстоянии многих тысяч йоджан под землей. [147] Неужели эти высказывания неистинны?
146
Коан, основанный на отрывке из «Сюрёгон-кё» (санскр. «Шурангама-сутра»). См. «Хэкиганроку», случай 35.
147
Йоджана — древнеиндийская единица измерения длины; одна йоджана равняется примерно 15 километрам.
— Человек, совершивший преступление в провинции Муцу, будет подвергнут наказанию в Муцу, — сказал Банкэй.
— Да, — ответил монах.
— Человек, совершивший преступление в провинции Сацума, будет подвергнут наказанию в Сацума.
— Да, — сказал монах.
— В том, что касается этого преступника, обстоятельства совершенно одинаковы и в том, и в другом месте.
Монах опять согласился.
— Почему же он сидит там, где он находится, ожидая наказания? — спросил Банкэй.
— Из-за своей порочности, из-за чего же еще? — ответил монах.
— Что является причиной его порочности? — спросил Банкэй.
— Конечно же, его омраченное сознание, — ответил монах.
— Так как же ты можешь тогда говорить, что ад происходит не из сознания? — сказал Банкэй. Монах поклонился.
Во время проведения великого затвора 1690 года среди присутствовавших на затворе монахов находился мастер школы Сото-дзэн по имени Гэккэй. Его разместили в храме Тикурин-кэн, [148] предназначенном для уважаемых наставников. Гэккэй отправился в покои настоятеля побеседовать с Банкэем.
148
Тикурин-кэн — один из подхрамов Рюмондзи.