Нерозначники
Шрифт:
– - На, -- говорит, -- подарок. От всякой лихой беды тебя оградит.
Приняла живика шкатулку и тут же про горести забыла. Красивая такая коробчёшечка, вся живыми каменьями устелена. А когда внутрь заглянула, и вовсе ахнула. Так и трепыхалась, когда ожерелье-радужницу вынимала.
Да и то сказать, такая красота, что и глаз не отвести. Само ожерелье широконькое, буски в семь рядов. Каждая бусинка величиной с горошину, и так они по рядку подобраны, что каждая своему цвету радуги соответствует. В рядку семь бусинок -- семь цветов радуги и есть. Каждый облышек светится, искрится, переливается ярконько. Да чудно так: свет вокруг всякой бусинки льётся и не отходит
Живика-коренница на себя примерила -- плотненько на шею легло, как раз впору, не жмёт, не скатывается. И заиграла радуга, засверкала всеми цветами. Пока ощупывала и любовалась, души и след простыл. Потом уже живика спопахнулась, глянула по сторонам -- нет никого.
Зарубка 7
Городские обережники
Те верши, которые в городах сидят, обережниками зовутся. Ну, это они сами себя так назвали. В городе одни обережники и есть -- где там лесовину работа? Туда только старожитных лесовинов обычно ставят, опытных и с разумением высоким. Дабы они правильно в угоду людям старались...
За родом потомственным, к которому колено Елима относится, ранешно Антонида Великона смотрела. Большой она силой, знаешь, владала, другие обережники ей и перечить не смели. На всё у неё один разговор был:
– - Моё -- и всё! Моему слову препятств нету! Я в городе хозяйка!
Только себя и слушала и всё по своему разумению вершила. Хотя на деле и не очень-то худая была. По справедливости решала, и люди у неё зазря не страдали.
Вот только потом она... подевалась куда-то.
Загадочный вовсе случай вышел. И потеперь никто толком сказать не умеет, что с ней стряслось. Не видел никто больше, а если слухи и ходят, то пустое всё.
Надобно сказать, частенько обережников выпрягают. Что-то там верховным доглядателям не понравилось, и вот уже новую вершу присылают. Складывай, дескать, полномочия, если с людьми обращаться не умеешь. А есть и без их ведома... Сами верховные потом ищут, найти не могут. Ну да ладно, не о том речь.
После Антониды много обережниц сменилось, а теперь вот Шивера Равга уже тридцать лет за родом Елима вроде как приглядывает.
Характером она нисколь не лучше Антониды вышла, тоже до властей охочая. Да что там -- хуже ещё. В делах суровая и на расправу скорая. Какой человек ей не по нраву, козни и шкоды строит. Да и других обережниц не жалует. Очень не любит, если кто ей впомеху становится. Законница она, вишь, однобокая. Ко всяким случаям, что с людьми приключаются, с одной выкройкой подходит, одну мерку прикладывает. Да и то сказать, ей и жизнь не в жизнь, если люди кругом не плачут.
Сама смурная всегда, слова доброго от неё не услышишь. Уронить, вишь, себя боится, оттого и должно себя ведёт, не забудется. Вид у неё величавый, и тучная она (для неё это вовсе не в тягость, потому как верши веса своего не чуют). Сама захотела такой быть, для солидности и важности -- кто
Род большой Шивере достался. Какого человека ни возьми -- друг дружку они седьмая вода на киселе, и по фамилиям разные. А разбираться начнёшь и по коленам смотреть, тут и проясняется, где кровями перепутались.
У обережниц, знаешь, главная задача, чтобы из чужого рода человека приманить. Такая, слышь-ка, торговля между обережницами идёт! Эх, на два слова и не скажешь! Увидят где-нибудь на стороне -- и на всякие уловки и ухищрения пускаются... Шивера же и вовсе ни перед чем не остановится.
– - На всё, -- говорит, -- пойду, а по-моему будет!
По правде сказать, частенько она законность нарушает. Краденые свадьбы у неё в обычай вошли. Вовсе там никакой любви нет, а вот Шивера так распорядилась... Сама, вишь, размыслила: мне, дескать, лучше видать; какое у них понимание? "Оне своедуром невесть куда убрести могут!" Ну и сводит своим крючковатым умом, скобы подбирает -- одних деньгами скрепит, других страстишкой распылит, а то и просто обманом каким увяжет -- мало ли? Скобы у неё некрепкие, потому она где по две ставит, где по три. Да вдовесок приговаривает:
– - Ничё, ничё, свыкнуться. Нечего тут грезить и из себя исключительных корчить.
Нерозначников, знаешь, совсем не терпит. Никак у неё с ними совладать не получается. Они, видишь, с любовью в сердце живут и тайность свою хранят -- как к таким подступиться?
Тут ей не свезло, конечно. Оно, слышь-ка, как в насмешку, род человечий, над которым Шивере приглядывать выпало, с искону от нерозначников и пошёл. Сейчас уже и разросся сильно -- не одна тысяча у Шиверы в картотеке указана, -- и нерозначников многонько в мир являет (а слепородных и вовсе нет). И Таля нерозначница. Шивера на неё уже давно рукой махнула. Что, говорит, с дуры возьмёшь?! Я таким не советчица, не помощница.
Подводила она, конечно, к Тале женихов -- и красавцев писаных, и богатеев, и таких, что умом на отличку. Пробовала угадать, какой по характеру Тале подошёл бы и понравиться мог. Приглядывалась да прислушивалась к девоньке... а та и сама не знает.
Нерозначница, словом, что тут скажешь.
Пробовала к ней нерозначника подвести -- тоже из этого ничего путного не получилось. Оно, видишь ли, когда родные нерозначники встречаются, по тайности суженые, -- враз они узнают друг дружку: души их навстречу кидаются, потому как до рождения в Светёлке виделись. К тому ж и ещё есть тайность... однако о ней после расскажу.
И то верно, ведь неспуста сказано: всякая невеста для своего жениха родится. А для нерозначников это и вовсе закон.
Ну, так вот, ничегошеньки у обережницы с Талей и не вышло. А как узнала, что у той душа запропала, так и вовсе позлорадилась.
– - Пускай, -- говорит, -- ею теперь Переплёт занимается. Будет тебе, милая, и любовь теперя, и счастье -- всё будет. Попомнишь, как от моего отворачиваться.
У Шиверы помощник есть -- верша Ма-Мар. С самого начала он с Антонидой род верстал, потом с другими -- и так под началие Шиверы перешёл.
Сам-то он нрава не буйного; не так, конечно, чтобы кышливый какой, а всё же слова впоперёк не поставит. Никто и не упомнит, чтобы он с кем рассорку или колотню учинил. Всё же не то чтобы добрый... По характеру такой -- непонятно, кто на самом деле. Всегда разный, то он витлявый и беседливый, а то молчун справный и слова из него не вытянешь. С любым встречным-поперечным угадает, что тому надобно, ну и осклабится к месту. Где засмеётся, где взгрустнёт, а что в серёдке у него -- и не разберёшь. Словом, луда на лице.