Нерозначники
Шрифт:
А Мираш знай своё долдонит:
– - Ешьте, дедушка, мы ещё принесём.
И то верно, для лесовинов съестное добывать -- проще некуда. Та же колбаса хоть и не у природы взята, а по вкусу и по составу не отличишь.
И всё со Смолой Аникаевой приходит. Юльку, слышь-ка, не захотел больше с собой брать: пускай, дескать, лесом занимается. То ли оттого, что забоялся, как бы она опять какой-нибудь тайной не пробулькнулась, а может, и потому, что, вишь, как рядом, так и слова сказать не даёт. Как заладит: та-та, та-та, та-та-та...
– - и не остановишь её.
А вот Смола молчунья справная, слова лишнего не проронит. А послушать любит. Сядет так-то в сторонке, словно помешать боится,
Зарубка 6
Внучка Таля
У Елима любимая внучка есть -- Таля, души он в ней не чает. В сердце у него Талька да Талька; как она там в городе? Каждый вечер в молитве её помянёт и на дню не раз вспомнит: храни её Господи.
Да и то сказать, других он и не знает вовсе. Сыновья своих детей только гостевать привозили, на показ и на смотрины, как по укладу положено. Игорь, старший-то, в большие люди выбился, в городе Москве живёт. Всего раз внучат и привозил: мол, смотри уж, дед, знай наших. Да и младший не очень-то деда баловал, всё больше один наведывался. Он, вишь, жену себе такую взял: из города шагу не ступит, всё измараться боится и испачкаться о деревенскую жизнь. Ну а Талька каждое лето у деда в Забродках гостевала. Все школьные годы у него проводила. Да и сейчас частенько приезжает.
К слову сказать, имя ей сам Елим дал. Талинка у него приметная есть, такая, что перед другими деревцами на особинку. Вовсе она на необычном месте поднялась. Все талины, известно, воду любят, к речкам и озёрам жмутся, а эта -- на горушке, место сухое и открытое выбрала. И ещё такая странность: талинки одинокость не любят и друг с дружкой рядышком растут, в табунки кустистые сбиваются, а талинка Елима всегда одна. Однажды росточек с ней рядышком пробился, но не сдюжил и посох вскоре. Вовсе оно не худое дерево, нет, надобно так, видно, тайность тут своя есть.
Сызмальства Елим это деревцо приметил. И неспроста. В детстве заболел -- Чичёра (болезнь, от которой чахнут в детстве) его тогда очень мучила, -- и талинка тоже сохнуть стала. А когда на поправку пошёл и в силе прибавил, той же весной и талина цвела. И густо так, словно с радости великой. Много в тот год новых веточек пустила.
С тех пор у Елима и повелось: побудет рядышком с деревцем, наскажет ему что-нибудь и сам шум да шелест листвы послушает. А то и просто посидит молча, подумает. Приметил, знаешь: и силы прибавляются, и горести отступают, и на сердце спокойней становится. Ну а когда внучка родилась, сразу ему на ум имя пришло -- Талька, Талинушка. За знак это посчитал и без всякого сомнения принял. А дочка с зятем как раз думкой маялись, всё имя подбирали да никак найти не могли. Уж и до рассорки доходило. Тут Елим и подступился. Про деревцо не стал сказывать, а про талант и талисман наплёл: мол, от этих слов имя пошло. Дочка, конечно, догадалась, в чём закавыка, но промолчала. Да и то сказать, самой по нраву имя пришлось.
С Талей, знаешь, беда стряслась, узнала она то, что до времени и ненадобно вовсе. Видела Таля во сне того, кто ей свыше будто бы в мужья назначен... Вот и замаялась сердечком.
А тут как случилось. Тот сон удивительный был, такой красочный, будто наяву всё и произошло, сон не сон -- и загадочный, что истолковывай его всяко разно, а в нём всё
Приснилось ей, будто она на скалистом берегу горной реки. Обрыв не стеной даже, а набровый -- нависает над бурлящей рекой. И высоконько так, а Таля на самом краешке стоит. Внизу вода ревёт, пенится, а ей и не боязно ничуть, чудно только. До этого узенькой тропинкой по ущелью пробиралась. С обеих сторон скалы до небес вздымались -- не свернуть, а назад поворотиться -- уж больно долог путь. Кроме мёртвого камня ничего и не видела. А тут вдруг стены расступились, и глазам радостно.
И то верно, тот бережок куда теплее глядится! Лесок реденький и цветочные полянки подле деревьев раскинулись. Красочно и пёстро, живое и есть -- не в пример голому камню.
Таля и понимает, что туда ей надо, где река за поворотом теряется. Обязательно надо. А как туда попадёшь, если река такая, что в ней верная гибель. Течение враз об камни разобьёт, только сунься. И по бережку не пройти: скалы не дадут. Вот и получается, что путь вроде как один: вернуться по той же тропинке назад и там поискать какой-нибудь обход. Таля про то и думала. Повздыхала, конечно, да и отворотилась от реки. Но только и шагу не ступила -- страшный треск раздался. И опомниться не успела, как выступ под ней обвалился. Внизу острые камни из воды торчат, самое мелководье, и Таля прямёхонько туда летит. Страшно ей стало, а всё ж не на ту стать, если б в жизни. Чувство у неё такое, будто ничего с ней случиться не может. И то... Тут её невесть откуда-то взявшийся ветер подхватил и отбросил в глубоконький омут позади переката.
Бултыхнулась Таля, с головой под воду ушла. Течение здесь потише, а всё-таки скоренько её на стремнину вынесло. Вынырнула, а вокруг всё бурлит, кипит. Талю как щепку несёт, и ничего она сделать не может. Покорилась, стало быть, реке... А та тоже живая -- горный нрав смирила, тихо пошла. И пороги и шиверы позади остались. Только Таля уже все силы растеряла, плыть и не пытается. Вдруг видит: парень какой-то на берегу. Рыбу вроде как чистит или ещё что-то там. Хотела крикнуть, а не может, но он сам уже её увидел и в воду бросился. До Тали доплыл, протянул руки... но только коснулся -- река рухнула страшным водопадом, увлекая их за собой...
Тут сон и оборвался. Таля ещё долго не могла успокоиться, до утра маялась, а заснуть не смогла. Всё сон этот из головы не шёл. Думала да гадала, к чему он и смысл какой. Так и поверила, что вещий сон. Того парня за суженого приняла. Хоть и не ясно он ей привиделся, а всё же запомнила хорошо. Глаза его в память очень уж врезались, стали они ей всюду мерещиться. Не так чтобы видением являются, но увидит какого-нибудь парня, на лицо схожего, а в глаза заглянет -- не он.
Сама уж думает: глупости всё. А так её крепко взяло, что и не вырваться. Раньше-то веселая и задорная была. В компании первая выдумщица и хохотушка, а тут словно не в себе -- задумчивая и грустная. На еду и не смотрит, как откинуло всё одно. Заговариваться уж начала; сама даже и имя тому парню придумала, Ильёй звать стала. Почему -- неизвестно, само собой пришлось, что ли, или ещё как... Да кто ж это скажет.
Сон ей и правда, знаешь, вещий привиделся. Только не такое, верно, его назначение, чтобы Таля за него умом цеплялась. Случаются такие сны, однако они всё более про то, чтобы не унывала. Не написано тебе, дескать, на роду одинокой остаться. Есть, конечно, в том сне смысл тайный, только вовсе он не для человеческого разумения.
Не простая, верно, у Тали судьба, потому как после этого сна кромешники взбесились. И раньше они видели в Тале что-то такое, чего им не по нутру вовсе, а тут ещё и сон по-своему растолковали, а может, и разгадали даже.