Нерозначники
Шрифт:
Растерялись все, конечно, а Ма-Мар рассказал, как он в прошлые разы выпутывался, ну и присоветовал:
– - Надобно нам всем на вильховку садиться и на ней домой возвращаться.
Кинулись верши -- а вильховки у Мираша в доме не нашлось... Ранешно-то она была в наличии, но, вот поди ж ты, всё перерыли, а так и не нашли. Такие вот дивеса, одно к одному. Пробовали двойнятки себе делать (чтобы ею в мгновение ока дома объявиться и вильховку принести), а ни у кого толком не заладилось. И то верно, после ликсира какая уж там сила!
Вот и вышло, что надо им теперь дом со всем
Погоревали, конечно, а что сделаешь? Пошли обратно в дом дальше праздновать.
– - Жаль, конечно, что встречу Тали и Ильи не посмотрим, -- взгрустнула Лукерья (и Юля вздохнула тяжко) и сразу к Киту оборотилась: -- Волчица твоя где? Поможет, если что, нерозначникам нашим встретиться?
Кит понурился как-то странно и говорит неуверенно вовсе:
– - Поможет, надо полагать... Как не помочь для-ради-то... Она у меня умная...
* * *
Лека Шилка на обережников обиду нешуточную затаила (но не она это, конечно, их на Антарктиду спровадила). И не мудрено, знаешь: всё-таки подсобить вызвалась, помочь, так сказать, влюблённых нерозначников друг с дружкой скрепить, а получилось, что такую услугу оказала -- и врагу не пожелаешь.
И как, главное, лукаво сработали! Даже не позаботились, вишь, Леку упредить, что в ресторанец и Илью заведут, и начальницу Тали строгую. Обманом своё дело обернули, а как Лека на это глянет, даже и не подумали. А в верховьях если узнают?! Получается ведь, что вся-то вина на неё сложена. Вдвойне обидно. Оттого и такая, знаешь, досада Леке на сердце легла, что месть она коварную замыслила.
Только Таля уснула, прошлась Лека по дому туда-сюда, по комнаткам всё ли в порядке, глянула, посидела на диване грустная -- ну и надумала: "Сами просют нерозначников соединить, а то всё такое ладят, что они только ещё дальше друг с дружкой расходятся. Варакосина какая-то получается. Попользовались, значит, мною, нерозначников на муку пустили, мою репутацию очернили... Вот я вам и покажу, узнаете вы меня! Не бывать по-вашему!"
Что уж там ночью она по всей деревне тайно вершила, а только сразу утром, лишь засветлело в окошках, вдруг мальханка Агафья в избу к Ленке-плясунье вбежала.
– - Беда у мене, девка!
– - враз с порога закричала она.
– - Утречком пошла птицу кормить... а всех покрали!..
– - Кого опять покрали-то?
– - не поняла Ленка-плясунья.
– - Чего с утра языком полощешь?!
– - Ой, беда!..
– - грузно села на лавку Агафья и отрешённо заголосила: -- Пять гусынек да курей двадцать две штучки, петушок... Как энто?.. Как энто?.. Даже яичушечка не оставили.
– - Будет брехать, --
– - У тебя целая свора собак во дворе...
– - Не слыхать было, а можа, что смолчали, колдовство какое... Ой, горюшко, три десятка умыкнули! Да за что мне такое?! Только залишек в хозяйстве появился, и вот те!.. Да кто ж такое злодейство замыслил?!
– - А корову у тебя не увели, случаем?
– - чуть с усмешкой спросила Ленка.
– - Цела Пеструха... да ты никак смеёшься, девка?!
– - взнялась вдруг Агафья.
– - Сомнительно мне, уж больно в диковинку, чтоб столь птицы пропало!
– - А ты пойди, глянь! И нече над старухой посмехаться!
Лена смолчала, а Агафью вдруг догадка осенила.
– - Сама в толк не возьму, а по всему видно, что нечисто дело, без сатанинских сил не обошлось. Сдаётся мне, девка, что это колдуна нашего Елима злодейство, его это рук дело, боле некому...
– - Да ты говори, да не заговаривайся!
– - замахала руками на мальханку Лена.
– - Таля, внучка его, у меня в гостях, туточки, в спаленке спит, а ты таку срамоту несёшь!.. Язык как помело!..
А Агафья только услыхала про Талю, лицом разом покривилась, и будто какая разгадка ей на ум села. С места мальханка мерно поднялась и над плясуньей нависла.
– - Во-она чего!..
– - зашипела она.
– - Наследие его, сатанинское, в нашу деревню пожаловало...
– - Ты совсем обдичала?! Уймись, старая!
– - шикнула на старуху Лена.
– - Хорошая она девушка, нече на неё напраслину наводить! Подруга она мне...
– - Конечно, хоро-ошшая... А токо, вижу, неспуста всё, передал, ясно дело, ведьмак свою силу бесовскую внучке... А ну-ка, покажь мне её!
– - Отступись, прошу тебя, -- встала в дверях Лена.
– - Сама-то подумай, каку чушь несёшь!
Агафья зашарила глазами по комнате да в сенцы выглянула. Да тут же и ахнула.
– - На-кось, гляди!
– - Талину шубейку с вешалки сорвала -- та ажно вся... в пуху да в перьях.
– - Заступаться ишо будешь?!..
– - и вдруг враз замолчала и на плясунью вовсе другими глазами глянула, словно дошло до неё, наконец...
– - Ты ж с имя заодно! То-то, смотрю, не по-людски живёшь...
– - тихо так-то сказала да тут же и громыхнула во весь рев: -- А ну, пусти!
– - решительно Лену отстранила и со всей дури, аки медведь, дверей в спаленку к Тале достигла. Не мешкая, и дверь на себя рванула... да тут же и остолбенела от увиденного-то, и от шума-гама будто оглохла... А Лена её быстренько вовнутрь втолкнула и тотчас же дверку прикрыла.
Надобно сказать, что в Канилицах ни у кого утки на подворьях не приживаются. Прямо странность какая-то!.. У кого кряквы потолкаются лето так-то, нагуляют телеса, а только надумает хозяин утятинки отведать, глянет во двор... а ни одной-то и нет. И улететь, вишь, не могли, потому как и крылья подрезаны да и до того толстущие, что никак им в небо не подняться. Да что уж там, не то что с подворья или пруда, а из запертого курятника утки пропадают. И нигде ни пролаза малого, ни прорешки в крыше или в стене не сыскать, чтобы, скажем, лиса или хорь проникнуть могли, а поди ж ты...