Нерушимый 9
Шрифт:
— Вам нужен автограф? — спросил я.
Глаза женщины загорелись, она мелко закивала, метнулась к столику, потом — ко мне.
— Вот электроды сниму — и дам тетрадь. Мой сын ваш поклонник!
— Сколько ему лет? — поддержал беседу я.
— Девять. Мечтает стать вратарем!
— Через год достроят стадион, там будут лучшие тренеры — пусть приходит. А пока пусть начинает тренировки хоть где-то.
Сняв электроды, она протянула тетрадь в клетку.
— А можно еще и мужу что-нибудь написать?
— Как зовут сына и мужа? — спросил я.
— Сын Егор, муж Александр…
«Егор,
В регистратуре я снова заглянул в окошко справочной. Очень хотелось поделиться радостью с другими людьми.
— Девушка, есть листок бумаги? Можно?
Не понимая, что мне надо, девушка «Алина» — сказал бейдж, протянула лист формата А-4 и ручку. А сама глаз не сводила, себе поверить не могла, что вот Нерушимый, звезда почти мировой величины!
«Алина, спасибо от А. Нерушимого».
Вернув листок, на крыльях счастья я полетел домой. Все у меня будет! Ура!
А пока страна усиленно готовится встречать иностранных гостей. Не только мы, но и европейские игроки впервые за много лет посетят Советский Союз, а встречать их собираются со всей щедростью русской души.
Глава 2.3
Здравствуй, Сопот
«Я летел на сборы в Болгарию, в Сопот, сидел у иллюминатора и смотрел, как серебристое крыло самолета ловит солнечный отблеск, и железная птица, разгоняясь, отрывается от земли, устремляется в пронзительную синь». Так я живописал бы сегодняшний день в мемуарах.
Но на самом деле нет. Спецборт был битком, место у иллюминатора мне не досталось, потому что там сидел Акинфеев. Да и самые козырные места забили старожилы, эдакая дедовщина, плата за то, что набрали много молодой шпаны, которая должна стереть ветеранов с лица земли. Взяли не только лучших из лучших, но и подающих надежды, дабы на сборах отобрать достойнейших.
Солнце спряталось за серой завесой облаков, и когда мы взлетели, за иллюминатором была беспросветная серь…
Или таки начать писать мемуары? Как-никак, мы вершим историю. Надеюсь, не ударим в грязь лицом, вон какие орлы — молодые и не очень.
«Воздух буквально звенел от напряжения. Сорок четыре футболиста приглядывались друг к другу, принюхивались, оценивали конкурентов и свои шансы. Каждый, как и я, считал себя достойным. И каждый боялся ударить в грязь лицом» — пойдет для мемуаров?
Кто кого знал, тот с тем и сел. Впереди расположился Сэм, мы с Микробом, который на всех поглядывал с благоговением. Акинфеев. С Сэмом — Даниил Уткин, который и в нашей реальности прогремел мастерством, и Антон Зиньковский.
Позади расположились игроки Украинской ССР: Цыганков, с которым я играл против Уругвая, и новенький, нападающий Антон Довбик. В той реальности он не был суперпрофессионалом, в этой мы с ним не пересекались, и выводы о его талантах было делать сложно.
Место у окна занял основной конкурент Микроба за позицию, левый краек Саня Зинченко. Левый край у нас будет мощным, ничего
Интересно, будут ли дикторы заговариваться и путать Зинченко с Зиньковским? И после чемпионата мира не решат ли иностранцы, что эти фамилии так же распространены в России, как Толстой? Ну а меня стоит поставить на раму из-за одной фамилии, пусть язык ломают, как мы — об исландские вулканы.
Тренерский состав был неизменным: во главе Непомнящий, помощники — Карпин, Бердыев, Тихонов. Посмотрим, не получится ли, как в прошлый раз: лебедь, рак и щука.
Летели мы три часа, все это время я перебирал кандидатов и не мог предположить, кто же войдет в основной состав. Старую гвардию, скорее всего, оставят на замены. Кто же будет на острие клинка? При таком количестве претендентов трудно предположить.
Одних вратарей четверо: Акинфеев, я, Полозенков, знакомый по «Динамо», и Тойлыев. Ну и на каждую позицию — по четыре претендента, то есть четырнадцать лишних человек.
После часа полета начало клонить в сон, но только я задремал, как разбудили официантки, разносящие еду. К тому же за окном стало интересно: в разрывах туч проглядывала суша, ленты рек, деревеньки, поля, будто сшитые друг с другом зелеными нитками лесопосадок.
Меню было странным для самолета: молочный коктейль, протеиновые батончики, вода и разнообразные соки — видно, что ассортимент нестандартный и подбирался под спортсменов. И все на удивление невкусное, словно кусок целлофана жуешь, потому что на высоте обонятельные и вкусовые рецепторы работают по-другому.
Только известных по той реальности футболистов двадцать семь человек.
Из первого состава, в котором я играл — Денисов, Акинфеев, Смолов, Дзюба, Кококрин — старая гвардия. А также Зобнин, Джикия, Гонгадзе, Бако, Исламхан, Зинченко, Цыганков. Вратарь Полозенков.
И легион парней примерно моего возраста и даже чуть помладше, с которыми «Титан» сходился на поле: Игорь Дивеев, Роман Маслов, Даниил Уткин, Ильзат Ахметов, Макс Осипенко, Никита Кривцов, Антон Зиньковский, Костя Тюкавин, Коля Салтыков, Бекназ Алмазбеков, Арсен Захарян, мой конкурент из Туркмении Максат Тойлыев, Рома Евгеньев, Серега Пиняев, которого из-за маленького роста и манеры игры сравнивали с Месси.
Я тайком присматривался к, казалось бы, знакомым лицам, сравнивал с теми, что часто видел по телеку, когда был Звягинцевым, и понимал, что передо мной другие люди. Тюкавин в этой реальности повыше, у Дивеева лицо шире и ассиметричнее, у Салтыкова другое выражение лица.
Если бы я там знал их лично, но мог бы сравнить с двойниками и сделать выводы, что это совершенно другие люди, их личности формировались в другой реальности.
И все же они в футболе! Такое количество совпадений намекало на то, что талант найдет дорогу в любой реальности. Позиции на поле у некоторых ребят были другими, но манера игры — той же. А вот множество новеньких говорило о том, что в моей реальности эти ребята не смогли раскрыться: то ли денег у родителей не хватило, чтобы отдать детей на футбол, то ли не было поблизости секций, то ли они просто не родились, потому что у родителей судьба сложилась по-другому.