Несчастные девочки попадают в Рай
Шрифт:
— Что ей нужно? — неохотно спросила я, изучая пыльные занавески.
— А мне на кой знать? Иди, и все узнаешь, — она подняла указательный палец, словно недоговорила и, проглотив яблоко, добавила: — И, кстати, поговори со своим братом. Он ворует у детей фрукты, а потом заставляет их кувыркаться за апельсин. Это ненормально.
Изогнув бровь, я посмотрела на яблоко в ее руке.
— Что? — пробубнила она с набитым ртом. — Оно уже тут неделю лежит. Я решила, что ты не хочешь.
Поднявшись с кровати, я протяжно выдохнула.
— Все нормально. Мне не жалко. Так что ты там говорила
— В служебную вали, говорю. Она там.
Мне было шестнадцать, и любой мог подломить мою волю.
Войдя в небольшой кабинет, я облокотилась о стенку и скрестила руки на груди. Я думала только о том, чтобы скорее вернуться на койку.
— Ты звала меня, Вера?
Оторвавшись от бумаг, пожилая женщина подняла на меня свои огромные глаза.
— Да, Злата, присаживайся, — пригласила она.
— Нет, я постою. Если Пашка снова засорил туалет, то я здесь ни при чем.
Она посмеялась.
— Я не об этом, — она поджала губы и вскинула бровями. — Хотя, он действительно вымотал всех наших воспитателей. Кто научил его купаться в отстойниках?
Сохраняя невозмутимость, я дернула плечом.
— Да был там один… капитан подводных бочек… Так, о чем ты хотела поговорить?
— Это касается вашего дома. Пришли бумаги. Дом остается за вами, — она помедлила. — Но, я не могу отпустить вас, Злата. Ты должна понимать. Мне нужен хоть один опекун, который мог бы взять за вас ответственность. У вас вообще не осталось родственников?
Нянечка Вера подарила мне кусочек веры и тут же отобрала ее.
— Я уже говорила, у дедушки был брат.
— К нам никто не обращался.
— Знаю, — я повысила тон и сразу же пожалела об этом. — Черт, Вера, я знаю. Скорее всего, он даже не догадывается о нашем положении.
— Так давай свяжемся с ним? — воодушевленно предложила она.
Ох, если бы это было так просто.
— Я не знаю ни адреса, ни фамилии. Ничего! — я обессиленно сползла по стенке и запустила пальцы в волосы. — Я просто ничего не знаю. Может, он даже не хочет, чтобы мы его искали. Почему он не забрал нас еще тогда? Почему, Вера? Он ведь обещал дедушке, что позаботиться о нас…
Мое психическое состояние рушилось, как песочное печенье.
— Эй, детка, — встав из-за стола, женщина подошла ко мне, села рядом и похлопала по плечу. — Все будет хорошо. Мы поможем вам, слышишь? Уверена, через какое-то время мы обязательно его найдем. В конце концов, тебе скоро восемнадцать, ты сможешь вернуться и забрать Пашу. Не расстраивайся, Злата. Здесь вас никто не обидит. Потерпи немного, детка. Сделаешь это для меня? — она заглянула мне в лицо и по-доброму улыбнулась.
Я ответила ей тем же.
Как же было жаль расстраивать эту сердечную женщину, ведь у меня были совсем другие планы.
***
Сутки в трясущимся поезде сильно сказались на Пашке. Он спал без задних ног, на верхней шконке и тихо похрапывал. Я завидовала ему. Он мог спать мертвым сном, нежиться под одеялом, смотреть сладкие сны и не думать о том, что мы были в бегах.
Мне было шестнадцать, и я бесстрашно сбежала с приюта, при этом прихватив с собой мелкого храпуна.
Боялась ли я? Нет. С недавнего времени, мой список поводов для боязни значительно
Что же происходит с этим чертовым миром?
И все-таки, этот мир не без добрых людей. Я была благодарна мужчине, который поверил мне на слово и оплатил два билета до Каменки, выкупив целое купе. Конечно же, он сомневался, когда услышал историю о потерянных деньгах и о смертельно-больной маме, которая послала своих детей в город за дорогими лекарствами, а теперь обыскалась нас и попросту сгорает от волнения. Неистовая чушь. Но, обаяние Паши сделало свои дело, и с каждой секундой мы становимся все ближе к нашему дому.
Раньше, лет так пять назад, я и подумать не могла, что решусь на подобное. Напомню, я боялась знойного солнца, как огня, и шарахалась от ромашек. Я изменилась. Мы все изменились. В тот момент, когда встретились. Мы неосознанно создали собой токсичную смесь и подвзорвали все вокруг, рассыпавшись на множество осколков. И тот приятель, который склеил нас обратно — явно не старался. Халтура.
Я смотрела в черное окно поезда и вслушивалась в разговор двух проводниц, которые бурно обсуждали достоинство одного из машинистов. За стенкой был слышен плачь младенца, и даже «поющие» рельса не смогли воссоздать для него подходящую колыбельную. Также я слышала голос в своей голове, который убеждал меня в правильности моих действий. Он поддерживал меня. Успокаивал. Жалел. И, обещал просвет в этом темном царстве.
Сутки в трясущимся поезде сильно сказались на Пашке. Он спал без задних ног, на верхней шконке, и тихо похрапывал. Я завидовала ему. Я завидовала себе. Я завидовала нам — мы возвращались домой
Глава#32
Каменка. Она осталась прежней.
Как же это трогательно вернуться в родное место, где каждый уголок напоминает тебе о детстве. Каждый камушек на обочине несет свою историю. Макушки деревьев встречают тебя ленивыми поклонами, а ты готова разреветься при виде знакомой ямки. Ты не шагаешь по дороге, ты летишь на маленьких крылышках, мечтаешь увидеть родимый дом, душа наполняется теплом, а сердце забывает о тревоге.
Первым делом мы посетили могилу родителей. Погода не помиловала маленький участок и навела природный бардак, поэтому, мне пришлось изрядно потрудится, убирая гнилую листву и сухие ветки, в то время как Пашка перерывал кусты, раздалбливал окаменевшую землю, в надежде найти свой старый тайничок.
— Фигасе, я его спрятал! Где же он? Где мои коровьи зубы?
Я управилась за час. Это помогло согреться. Первый снег уже успел растаять, но воздух все-равно был морозным.
— Ну вот и все, родные. Проведали мы вас, а теперь пора идти. Вы тут не скучайте без нас, если что. Мы придем завтра. И после завтра. И после-после завтра. Мы будем приходить каждый день, пока будет такая возможность. Вы уж там помолитесь за нас. Направьте, куда надо. А то мы совсем заблудились…