Несгибаемый. Враг почти не виден
Шрифт:
Сам Петр решил навестить Игнатьева. Не видел причин откладывать визит. Единственная причина, отталкивающая от него Александру, устранена. Дальнейшее только в его руках. Она не сделает первый шаг по двум причинам. Во-первых, она девушка, и это попросту неприлично. Во-вторых, она достаточно горда. Пастухов не сомневался: даже при том, что он симпатичен девушке, ему еще предстоит за нее побороться. Но он был к этому готов.
Кроме дел сердечных, Петр хотел встретиться с Виталием Юрьевичем и по куда более серьезным причинам. Пусть даже Александра его проклянет и останется неприступной как скала, не посетить ее отца Пастухов просто
Едва Петр позвонил Игнатьеву, как тут же был приглашен на завтрак. Отказываться он не видел причин, чем испортил аппетит и настроение как самому себе, так и всем окружающим. Петру оставалось только пожалеть, что он не настоял на деловом обеде в ресторане. Но с другой стороны, дом Игнатьевых подходил как нельзя лучше. Ну а что до Александры…
Н-да. Тут все гораздо сложнее. Известие о непричастности Пастухова к убийству Ростоцкого не только не изменило ее отношения к Петру, но в куда большей степени рассердило. Похоже, она злилась на саму себя. А когда человека грызет червяк внутри, это намного горше. Поэтому Петр решил немного подождать и дать ей время разобраться в самой себе. Но потом Вот не собирается он отступать, и уж тем более при полной симпатии со стороны Игнатьева. Бог весть, чем он ему понравился, но думал этим воспользоваться по полной.
— Удивительные вещи вы рассказываете, — откинувшись на спинку кресла и пыхнув ароматным дымом, задумчиво произнес Игнатьев.
— Удивительные, — согласился Петр, который хотя и не курил, составил компанию хозяину квартиры в посещении курительной комнаты. — И тем не менее это правда. Вы не получали никакого предложения о вступлении в какой-нибудь клуб или общество? Подозреваю, что поначалу это будет выглядеть достаточно невинно.
— Нет. Никаких приглашений я не получал. Разве что зазывают в различные благотворительные общества. Но я предпочел создать свой приют для сирот. Устроил при нем техническое училище. Тут и благотворительность, и польза как мне, так и сиротам. Им работа, мне подготовленные рабочие кадры.
— И что, в приюте только мальчики?
— Отчего же. Есть и девочки. У меня при заводах имеются школы и больницы. Даже дом малютки, где матери могут оставлять своих чадушек, пока работают. Да и на заводе женским рукам занятие находится. Но открывать другие училища я не стал. Разве что разные учебные классы. Но соответствующую бумагу выпускники получают. А как семья образуется, так и заводским жильем обеспечиваю. И мне прибыль, хоть и малая, и рабочим хорошо, потому как квартплата невысокая. А отдавать деньги куда-то на сторону… Мне же нутро будет жечь, если я буду знать, что какой-то лицемер жирует за мой счет. А так только сердце радуется.
— Согласен. Итак, они пока еще не решили, стоит ли вас приглашать.
— Да ерунда все это, — отмахнулся Игнатьев. — Напридумывали себе страстей и пугаетесь каждого куста. До меня дошли вести относительно вашего дела, Петр Викторович. И там черным по белому расписаны причины и следствия всего произошедшего.
— Виталий Юрьевич, двигатели внутреннего сгорания не взрываются, как артиллерийские снаряды или паровые котлы. В их основе — воспламенение горючей жидкости внутри рабочего цилиндра. Да, считай, тот же взрыв. Но его мощность… Да любой грамотный химик должен поднять на смех подобное предположение. Потому что это и вправду смешно. Дэвээс могут пойти вразнос, что повлечет за собой серьезную поломку, если вовремя не перекрыть
— Н-да. Где-то я это уже слышал. Точно, моя дочь. Александра как-то твердила мне о мировом заговоре промышленников. Теперь вот вы. Простите, но ваши слова звучат неубедительно.
— Что ж, надежда изначально была весьма призрачной. Тогда зайдем с другой стороны. Просто помните, если вы вдруг решите заняться двигателем внутреннего сгорания, это может быть опасно для вас и вашей дочери. Если вас пригласят вступить в какой-то клуб или сообщество, имейте в виду, вас могут вовлечь во что-то противное. Вот, пожалуй, и все.
— Хорошо. Я буду иметь это в виду.
— И еще. Ваша служанка, Лиза. Группа, раскрытая нами с Кессенихом, использовала ее для сбора информации относительно вашей семьи и постоянного контроля ситуации с вашей дочерью.
— Что вы хотите этим сказать? — заиграв желваками, спросил Игнатьев.
— Только то, что, если бы Александра вовремя не остановилась и решила-таки продолжить работу Верховцева или создать собственный двигатель, об этом сразу стало бы известно Ивану, который сейчас тянет срок на каторге, и как следствие — его начальнику Голубеву. А расплата за такое вольнодумство — смерть. Ее спасало только ваше положение и опасение того, что в случае беды с вашей семьей копать будут слишком глубоко и усердно. Иными словами, ваша продажная служанка своими действиями могла спровоцировать убийство Александры Витальевны.
— Вы вообще понимаете, что говорите?
— Я-то понимаю. А вы поспрашивайте эту красавицу. Вдумчиво так поспрашивайте.
— Что-то еще?
— Да. Я хотел бы встретиться с сыщиком, которого вы нанимали по моему делу. Вы вроде бы отзывались о нем весьма высоко.
— Это не моя оценка. Лично я составить свое мнение о нем не смог. Не успел. Вы сами разобрались с вашей проблемой.
— Не важно. Я вообще никого не знаю.
— Акимов Сергей Кириллович, — делая запись на листке блокнота, сказал Игнатьев. — Вот адрес.
— Благодарю.
— Петр Викторович, вы сами-то верите в то, что мне тут рассказали? — придержав листок и пристально гладя ему в глаза, спросил Игнатьев.
— Иначе я вам этого не рассказывал бы, — убежденно ответил Петр.
— В таком случае я попросил бы вас держаться подальше от Александры. Она сейчас на вас зла и не желает видеть. Пусть так остается и дальше.
— Кхм.
Вот уж чего Петр никак не ожидал. Впрочем, это каким же идиотом нужно быть, чтобы не ожидать подобного. Зачем он вообще затеял этот разговор? А затем, что хотел защитить Игнатьевых. Так стоит ли тогда удивляться стремлению отца оградить от опасности свою дочь?
— Я все понял, Виталий Юрьевич, — прокашлявшись, понуро ответил Петр. — Я больше никогда не побеспокою Александру Витальевну и не переступлю порог вашего дома.
— Вижу, вам не так легко это говорить. Ч-черт, неужели вы так верите в это?
— Верю, — вскинувшись, твердым взглядом посмотрел в глаза Игнатьева Петр.
— Ладно. Вы сами приняли решение, — вздохнул Виталий Юрьевич.
— Но надеюсь, это не распространяется на наши деловые отношения?
— В каком плане?
— Ну, если мы захотим покупать на ваших заводах запчасти и комплектующие.