Несколько сюрпризов от Принцев
Шрифт:
Внезапно Гарри как-то совершенно по-другому посмотрел на поселение «Надежда».
И на Снейпа.
В ожидании большего
Всему свое время, и время всякой вещи под небом.
Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное.
Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;
Время плакать, и время смеяться; время сетовать, и время плясать;
Время
Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;
Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;
Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.
Библия, Екклесиаст, 3, 1-8
Казалось, Гарри тонул во времени. Оно текло, как мед, тягуче, медленно, казалось, что его тонкая нить вот-вот порвется, но время каждый раз продолжалось - и Гарри ловил себя на мысли о бессмысленности времени.
Время сыграло с Гарри отвратительную шутку. Гарри был победителем Вол-де-Морта, Главой Аврората и присяжным Визенгамота, самым богатым и самым завидным женихом всего островного Королевства, хозяином Даров Смерти - и никем одновременно. Как никогда остро Гарри ощущал ненужность всего и себя в этом всем.
И, вдобавок к этому, Гарри ухитрился влюбиться в портрет.
На самом деле в последние месяцы желание влюбиться было до крайности острым, отчаянным; Гарри устал от нелюбви - не от ненависти, а от отсутствия любви, которая, дьявол побери, преследовала Гарри всю жизнь, а теперь куда-то делась! И он влюбился в идеал. В умного, умелого, отважного, красивого человека, который был до конца верен Гарри. Проблема была в одном: этот человек был мертв.
Но Гарри уже не согласился бы променять свою тупиковую влюбленность ни на что другое.
– Гарри, ты здесь?
Голос Кингсли в который раз вырвал Гарри из размышлений.
– Да, конечно.
Гарри отвернулся от окна. Сегодня было солнечно. А Гарри хотелось дождя.
– Замечательно. Я как раз говорил, что вторую годовщину Победы надо как-нибудь привязать к строительству этой драной «Надежды». Так что после официальной части в Мемориале мы все дружно перемещаемся на Джерси. На четыре часа почти на половину острова наложат Чары… Драко! Твои соображения.
Драко пожал плечами:
– По какому поводу? Вся эта идея представляется мне совершенно бессмысленной.
Гарри не мог не согласиться.
– Смотреть там не на что, - продолжил Драко.
– Пока готовы только укрепления и основа под фундамент. Очередные официальные слова можно сказать, где угодно.
– Можно… Но мы скажем там. Поближе к континенту, - попутно с беседой Кингсли перебирал документы. Гарри подозревал, что это просто способ уйти от реальности.
– Еще меня удивляет, что за какие-то два с половиной месяца успели построить двести сорок четыре опоры и всю основу для фундамента. На мой взгляд, Франция стремится форсировать события.
Драко, как и всегда, стоял позади Гарри - и Гарри приходилось постоянно оборачиваться
– Меня это тоже удивляет... Что с брошюрами к годовщине?
– красная папка отправилась из левой стопки документов в правую.
– Скитер считает оптимальным остановиться на Ордене Феникса. В конечном счете, там есть и символичный Снейп, и Дамблдор в роли доброго и мудрого дедушки, и Поттер в умеренном количестве. И целая куча прочего героизма. Если Лонгботтом даст официальное согласие, Скитер согласна писать о его родителях. Заодно магическая общественность узнает о великих талантах профессора Травологии Невилла Лонгботтома, что обеспечит поддержание устойчивого престижа Хогвартса.
– Вот и славно. Пишите об Ордене, - Кингсли, по всей видимости, был тоже погружен в отвлеченные размышления.
– Да, и еще. Секретарь Мартеля официально заявил, что от французской стороны в «Надежду» в качестве награды будут посылать призеров конкурса на лучшее владение палочкой. Всего двадцать один человек.
– То есть двадцать один французский маг с блестящим владением палочковыми заклинаниями и промытыми мозгами?
– Ты, как всегда, критичен. Да, Драко, именно так… Вот, кстати. По результатам беседы двух наших великих Директрис. Мадам Максим полностью поддерживает нашу оборонную политику и считает вмешательство Мартеля в дела Великобритании неуместным... Официально. Ладно, идите. Остальное после.
Драко развернулся и, не дожидаясь Гарри, вышел.
– Гарри?
Гарри только поднялся с кресла. Кингсли посмотрел на него внимательно и как-то сочувственно.
– Приди в себя. Хватит… мозгошмыгов ловить.
Кивнув, Гарри вышел. Очередной важный разговор он доблестно перенес.
* * *
Подготовке к церемонии празднования годовщины Победы посвящались дни за днями, хотя оставался еще почти месяц.
Даже Скитер бросила на время свой монументальный труд «Северус Снейп: сволочь или святой?», чтобы перерыть все горы бесполезной или устаревшей информации, которые заботливо предоставил Шекклболт.
Гарри скучал. Не от нечего делать, а по кому-нибудь близкому. Кингсли решил, что свое образование Гарри способен продолжить самостоятельно, тем более, что половину авроров точно Гарри уже сейчас мог с легкостью заткнуть за пояс - и, как следствие, профессор Лепринц в Аврорате не появлялась. В школе Аврората же не появлялся сам Гарри.
Каким бы неожиданным это не показалось, но Драко стал более или менее (скорее менее) открыто проявлять симпатию к Лепринц, и, по слухам, она отвечала тем же.
– Почему бы вам просто не встречаться?
– спросил Гарри как-то раз.
Драко в который-то сотый раз посмотрел на Гарри, словно на слабоумного:
– Счастливый безмятежный Поттер. Мы не женимся, нас женит долг перед родом. Я, конечно, могу выбрать. Из Паркинсон и Гринграсс.
Драко попытался приподнять уголки губ, что должно было бы означать улыбку.
Гарри понимал Драко очень хорошо. Только у Гарри не было даже надежды. А у Драко была возможность. Которой никогда не суждено стать реальностью. Что из этого больнее, Гарри не знал, но чувствовал, что судьба снова связала его с Драко пониманием.