Несколько зеленых листьев
Шрифт:
На лицо ректора набежала тень — вечно его спрашивают об одном и том же!
— Ее подруга Хетер, пожалуй, чересчур любит командовать и в отношении собачьего питания, и всего прочего. Дафна писала мне, как они повздорили из-за того, обязательно ли кормить собаку мясом и мясными консервами или же сгодится что-то там такое, лишь запахом и видом напоминающее мясо… — он нахмурился и добавил: — Не знаю, что бы это могло быть, — как будто ему крайне важно было знать, что это на самом деле.
Эмма назвала какую-то собачью еду, рекламу которой видела по телевизору, — там показывали собак, евших из разных мисок с одинаковым удовольствием.
— Да, должно быть, это оно и есть, — сказал Том с видимым
— Вашей сестре ведь раньше приходилось жить с ней, не так ли?
— Да, она знает ее недостатки. Хетер ведь библиотекарь, — добавил он, как будто эта профессия ее недостатки как-то объясняла.
— Вы хотите сказать, что она привыкла принимать решения и действовать соответственно…
— Вы это о собачьем питании? — удивился Том, и оба расхохотались.
Нервозность и скверное расположение духа, одолевавшие ее весь вечер, с самой встречи с Грэмом и их прогулки в рощу Сенгебрил, начали понемногу проходить.
— Вам не кажется, что роща Сенгебрил, — сказала Эмма, — это идеальная декорация для прощания с летом?
Том был склонен пуститься в исторический экскурс, подробно и даже с соответствующими цитатами из Вуда рассказать о далеком прошлом этого места, в то время как Эмму больше занимала история упадка и разрушения птицефабрики, принадлежавшей сыну миссис Дайер. Но не слишком оригинальные сетования Эммы на то, что лето кончается, напомнили Тому, что вскоре ему предстояла поездка в Лондон, где он собирался погостить несколько дней в доме у брата доктора Геллибранда, священника, о чем он и начал рассказывать Эмме.
— Часть времени я посвящу Британскому музею.
— Да?
Эмма не спросила, чем он будет заниматься в Британском музее. Возможно, просто посидеть в читальном зале для него и то явится приятным разнообразием.
— Вы могли бы остановиться в каком-нибудь отеле неподалеку оттуда, но я подозреваю, что даже и в том районе отели сейчас крайне разорительны.
— Вы правы. Откровенно говоря, остановиться у ее деверя мне предложила сама Кристабел Геллибранд, когда я ездил в Лондон несколько лет назад.
— Удивительно! Никогда бы не подумала…
— Конечно, не подумали бы, — улыбнулся Том. — Ведь для нее Лондон ограничивался Онслоу-сквером и универмагом «Харродс», хотя теперь «Харродс» уже и не вызывает у нее прежнего энтузиазма. И чтобы представить себе, что кто-то захочет остановиться в другом районе Лондона, от нее потребовалась изрядная доля воображения. А этот отец Геллибранд — добрейшей души человек.
Если голосу ректора и не хватало воодушевления, то лишь потому, что он припоминал некоторое неудобство своего будущего пристанища, а также опасался необходимости, находясь там, принимать участие в праздничных службах. Однако, сверившись с календарем, он пришел к выводу, что последнее маловероятно, так как в выбранную им неделю никаких особенных праздников не предвиделось — лишь обычные душные воскресные службы в зеленом облачении, как все эти месяцы после троицы, а никаких святых на эти дни не выпадает.
Для Адама Принса последние дни лета оказались огорчительными, и даже обескураживающе огорчительными. Во-первых, посещение придорожного кафе, где он в окружении посетителей более молодых, но куда менее взыскательных, чем он, продегустировал по долгу службы «ранний ужин с чаем», резко ему не понравившийся. Во-вторых, безличный антураж мотеля «Почтовая станция», где аппетит его был должным образом удовлетворен, но обнаружился леденящий дефицит человеческого общения. Никакой тебе милейшей пожилой дамы с вязанием в гостиной (во время своих разъездов Адам нередко наслаждался послеобеденными беседами с подобными дамами), никакого тебе сердечного «Buon giorno, signore» [20]
20
Добрый день, сеньор (ит.).
21
Пансион (ит.).
Но самое огорчительное — это его тоска по человеческому общению. Неужели это значит, что он стареет?
23
Дни стали короче, но зато георгины, густо разросшиеся вокруг мавзолея, в закатных лучах представляли замечательную картину.
— Замечательная картина эти георгины вокруг мавзолея, — сказала Магдален своему зятю за завтраком, — такие удивительные краски!
— Вы были утром на кладбище, мама? — спросил Мартин.
Вопросом своим он вовсе не хотел сказать, что посещение кладбища считает занятием нездоровым или в какой-то мере нежелательным. Он выработал своеобразное разумное отношение к смерти, которое по мере сил старался привить как своим пациентам, так и любым собеседникам в летах. Сохранять хладнокровие, находясь в непосредственной близости от могильных камней, похвально, пройти через кладбище — так же вполне допустимо, нередко этим мы сокращаем путь, направляясь, к примеру, в пивную, но следует ли поощрять постоянные прогулки по кладбищу, блуждание по кладбищу, разглядывание памятников, словом, то, к чему, как видно, пристрастилась его теща?
— Да, была на кладбище, ректор просил нас изучить могилы, то есть посмотреть, из какого камня сделаны памятники, прочесть и расшифровать, где сможем, надписи. Конечно, не везде это возможно: на старых плитах надписи стерлись, а в других случаях памятники так осели, что разобрать ничего нельзя. Чтобы рассмотреть хоть что-то, приходится ползать на четвереньках, — Магдален хихикнула. — Наверно, если со стороны кто увидит, удивится…
— Ректор? Ректор просил пожилых людей ползать по сырой земле ради своей прихоти? — негодующе воскликнул Мартин.
— Но это не прихоть! Описание кладбищ необходимо для истории графства, а ведь известно, как увлекается ректор историей.
— По-моему, это крайне неловко… — проворчал Мартин. — Мог бы выбрать кого-нибудь помоложе или же заняться этим сам.
— Тех, кто помоложе, найти не так легко, а мне интересно узнавать, кто где лежит и у кого какое надгробье. Знаете, там оказались захоронения родственников мисс Ли! Хорошо ли прошел утренний прием, мой милый?
— Наверно, слово «хорошо» тут не совсем уместно. Прием был трудный, как всегда.
— Не даем разрастаться кладбищу? — прощебетала Магдален. — Хотя в новой части еще полно места. Но вы бы видели эти георгины возле мавзолея — просто прелесть!
Мартин встал из-за стола. Разговоры с тещей, притом что на нее они оказывали несомненное психотерапевтическое действие, для него нередко бывали пустой тратой времени.
— Прогулка в лесу или в поле была бы вам куда полезнее, чем это — ползанье в могильной сырости, — предостерегающе заключил он, — что бы там ни утверждал ректор.