Нескорая помощь или Как победить маразм
Шрифт:
— Да есть здесь один, по коридору бегает, — закричали в ответ и добавили: — Со шваброй.
— Выезжаем, — заверили там, по интонации голоса поняв: медлить нельзя.
Через двадцать минут на пороге возникли нужные медики. Только они не походили на классических психиатров. Санитар — худенький молодой человек с крючковидными руками и выпирающими скулами. И доктор, маленький, аккуратненький дядечка, с очень живыми и начитанными глазами. В приёмнике испугались: вдруг они не справятся с разошедшимся пациентом, но инстинкт самосохранения решил предоставить проверку возможностей психиатров по
Клиент сидел в коридоре и опирался на швабру. Психиатры неказисто приземлились рядом и по-дружески завели беседу.
— Расскажите, пожалуйста, что у вас случилось?
Наша шайка за углом. Смотрит. Если что — бежит. Но не помогать, а прятаться. Всё же вышеупомянутый инстинкт за годы работы гипертрофировался. Или, может быть, как пишут в газетах, жизнь подорожала?
— Да меня похитить хотят, — откровенно выдал больной.
— И кто, если не секрет? — поинтересовался доктор.
— Зелёные человечки. Они меня чуть не утащили.
— Человечки — это старая тема, — вполголоса резюмировал врач с глазами. — Может, с нами поедете? Так сказать, в убежище. Надёжное.
— Чего? — не расслышал пациент и как-то не по-доброму взглянул на медиков. — А вы с ними не заодно случайно?
В следующую секунду тяжелобольной своей нездоровой головой попытался боднуть доктора в дых. Однако врач, видимо, предвидел подобное развитие событий и ожидал возможную атаку. Ловко увернувшись, он переместился вбок от пациента и хлёстким ударом по шее обезвредил гуманоида (такие пациенты выпадают из касты людей). Подключившийся санитар помог коллеге, и уже через сорок секунд буйный больной оказался скрючен и низложен. Вежливо попрощавшись, «хиленькие» психиатры покинули наше скромное заведение.
До следующего тяжёлого клинического случая.
Вызов № 53 КРУЧЕ БОТКИНА?
Не мы такие, жизнь такая.
Поговорка
Трудно отрицать, что в медицине на первом месте стоит грамотная диагностика. Правильно поставленный диагноз — залог успешного лечения. Поэтому психиатрам, в отличие от нас, терапевтов, гораздо проще. Их пациенты видны за километр. А наши? Иногда даже после сбора всех анализов разобраться довольно трудновато. Хотя порой, говоря о фактах, исследования больше мешают, нежели помогают. Ведь как в стародавние времена, например, Сергей Петрович Боткин ставил диагноз, пока больной шёл от двери до стула. И никаких тебе МРТ. Это, конечно, высший пилотаж. Однако и в наши дни у вас может появиться шанс угадать нозологию в стиле знаменитого терапевта, устройтесь только работать к нам в ГБ.
В ту описываемую пору график Михалыча в больничке никак не подразумевал суточные дежурства. Ежедневно, ровно в шестнадцать ноль-ноль, дождавшись очередную смену, мой товарищ пулей убегал из клиники. Он переодевался в гражданскую одежду и рассасывался в толпе снующего туда-сюда народа. Не планировалось им оставаться в приёмнике и в текущие сутки. Тем более, что на Михалыча напал вирус гриппа, и всю свою смену он коротал с температурой тридцать семь и нарастающей общей слабостью. В итоге, когда стрелки перевалили за три, академик мечтательно
— Михал Сердеевич, — в ординаторскую заглянула заведующая. — Не желаете поишачить до утра?
— Нет, Вена Летальевна, — откликнулся заболевший. — Я, похоже, простуду где-то украл. Температура так и пляшет.
— Да, мне уже доложили. Просто доктор Бабкин звонил, больной. Он даже физически из дому выйти не может. Выручайте. Вы же всё равно здесь. Может, вас подлечат?
Академик вздохнул и вспомнил «Свадьбу в Малиновке»:
— Мне бы такой работы, чтобы поменьше работы, — улыбнулся он. — Да и как я пациков смотреть буду?
— Так в ваши смены практически не везут никого. Ставки можно делать! Подежурите? Я вас умоляю.
Михалыч задумался. Для приличия требовалось хоть капельку поломаться, но товарищ ценил отношения с заведующей, да и жутко ломило мышцы, так что было не до капризов.
— Хорошо, останусь, — выдохнул он бациллами.
— Вот спасибо! Я этого не забуду.
— А вы мне не угрожайте, — пошутил Михалыч и добавил: — Договорились.
— Очень смешно, — улыбнулась Летальевна и, попрощавшись, исчезла из отделения вон.
Михалыч остался дежурить. Коллеги вкатали ему противовирусный укол и дали немного соснуть. Пророчества заведующей тоже сбылись: поступлений категорически не замечалось. Однако на состояние товарища подобная безработица лечебных свойств не оказала. Ближе к десяти часам вечера он таки нагрелся до тридцати восьми градусов и возлежал в регистратуре аки подбитая собака (то есть такой же несчастный и добрый).
Правда, единичные поступления не могли не иметь места, и в приёмный покой поступили-таки терапевтические больные.
— Что везём? — любимый вопрос приёмника услышал Михалыч, когда по пандусу заплясали синие маячки «скорой помощи».
— Пароксизм мерцательной аритмии, — огласился диагноз, и стало ясно, что придётся поврачевать.
Наш товарищ косолапо повернулся на бок. Встать на ноги и посмотреть пациентку живьём ему и в самых смелых мечтаниях не представлялось возможным. Штаммы инфекции превратили сильные мышцы с костями в кисель, злостно обездвижив единственного на всю больничку эскулапа.
— Принесите мне ЭКГ, — попросил академик и открыл глаза. Со стороны это походило на сцену из знаменитого сборника Н. В. Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», когда Вий обратился к вурдалакам: «Поднимите мне веки».
Когда принесли кардиограмму, стало очевидно очевидное, и наш товарищ разговорился.
— На плёнке пароксизм. Девушку мы кладём. Лерочка, запишите под диктовку назначения, а то я даже ручку держать не способен. А утром, когда отлежусь, может, и осмотр как-нибудь накалякаю.
Дежурившая вместе с ним медсестра Лера села за стол и, взяв лист назначений, записала план лечения. Спустя десять минут, заведённая в компьютер больная с мерцалкой, убыла на отделение. Михалыч, облегчённо вздохнув, моментально отключил ту часть мозга, что отвечала за медицину, и убыл в небытиё. Другие части центральной нервной системы не функционировали изначально и всё это время находились в анабиозе.