Нескорая помощь или Как победить маразм
Шрифт:
Ночью тестю стало плохо. Чрезмерное употребление вредит здоровью. Как говорится, Минздрав предупреждал. Перебор же с алкоголем выражался классически: унитаз и рвотные массы, рьяно пытающиеся покинуть усталый организм. На звуки «му» проснулась вся семья. Супруга, гуманная натура, так как не медик по профессии, пошла посмотреть, а что там оно с родителем. Гоша Гошевич спинным мозгом уловив телодвижения супруги, зевнул и монотонным голосом произнёс:
— Скажи тестю, чтоб хоть блевал с удовольствием.
Жена, быстро
Вызов № 50 ДЕНЬ ОТКРЫТЫХ ДВЕРЕЙ
У пациента участились обострения психической болезни вместе с позывами на мочеиспускание.
Из медкарты
Конечно, после подобной «вечеринки» тестя штормило достаточно сильно. Голова его болела, и казалось, что она какая-то чужая. Однако триста грамм рассола и таблетка аспирина вернули больному родителю чувство собственности находящейся на плечах черепушки.
Несомненно, что от спиртосодержащих напитков дисбаланс с головой обеспечен. Правда, гораздо хуже, когда проблемы с «чайником» возникают спонтанно, так сказать, без вмешательства тех или иных жидкостей (моча в голову не в счёт). Здесь уже народные средства не столь эффективны, как при похмельном синдроме. Здесь даже психиатры-то не всегда всесильны. И вообще, сразу всё плохо. И плохо не потому, что сам человек страдает. Нет. Проблема в том, что при подобных нарушениях происходит не только дисгармония окружающей энергии, но и другие люди негатив получают.
Мы сидели в регистратуре и наслаждались внезапно выпавшим коротким отдыхом. «Скорые» ушли на обед, плановые пациенты загружены, и только редкие шатающиеся родственники нарушали идиллию и покой приёмного отделения. Дочь вождя Ирка Крупская закончила свои дела в компьютере и только скинула правую ногу со стула, как в окне появилась голова тётки.
— У меня в лаборатории анализ куда-то подевали, — заявила она, не поздоровавшись. — Дайте мне ихний телефон.
Ира, от усталости не поправив женщину насчёт правописания слова «их» и не высказав замечаний по поводу справочного (проще дать, чем спорить), молча написала требуемый номер. Тётка, не распинаясь в словах благодарности, быстро убрала голову из окошка. Однако через две минуты она вернулась обратно.
— Что за телефон вы мне написали? — гневно, как будто её обманули на сто долларов (не меньше), она небрежно вбросила рукописный листочек. — Я в прачечную попала.
— А как вы набирали? — тихо ответила «дочь», которой по-прежнему не моглось ругаться.
— Так и набирала, молча. Вот это у вас какая цифра? — дама ткнула в середину бумажки.
— Три, — диагностировала Ирка.
— Ничё себе три! Вылитая пять! — Тётка продолжала сыпать гневными флюидами. — А вот эта?
— Четыре, — совсем умирающим голосом вновь подсказала регистратор.
— А
«Прачка» схватила бумажку и вновь исчезла из окошка. Мы замерли в тишине, не понимая, как реагировать. Цифры у Ирки оказались написаны внятно, сам видел. Из-за чего скандал?
— Нужно было у неё про зрение спросить, — предложил я, но, глядя на Иркино лицо, понял, что это прямой путь к конфликту. Крупская молча села на диван и сразу отреклась от всего. Мало истериков поступает, так тут ещё и дополнительные забегают.
Вдруг в коридоре раздались глухие удары. Кого-то обо что-то били. Или, может, даже чем-то по нему стучали.
— Ща гляну, — предложил я, видя, как данный звук возвращает регистратора в реальность.
Грохот раздавался со стороны МРТ (переводится как «Мать родная, томограф!», но начальство думает, что он магнитно-резонансный). Заглянув за угол, я увидел хрупкую женщину, пытающуюся оторвать дверь кабинета МРТ.
— Женщина, а вам не показалось, что здесь закрыто? — попробовал я сбросить подсказку потерпевшей.
Женщина перестала ломать дверь и недовольно спросила:
— А когда лаборантка придёт?
Посмотревшись в зеркало и не найдя на себе ни одной таблички вроде «Справочное» или «Старший по лаборантам», я спокойно резюмировал:
— Без понятия. Попробуйте дождаться.
— Безобразие! — выдала мне пациентка. — Рабочий день в самом разгаре, а они шляются.
Я хотел было продолжить дискуссию, но, вспомнив Иркино лицо, предположил: оное прямой путь к конфликту. Развернувшись на сто восемьдесят градусов, пришлось вернуться в помещение регистратуры.
Не успел я рассказать про спасённую дверь МРТ, как привезли ЛОРовского больного.
— Что везём? — поинтересовалась Ирка у «скоряшников», как всегда под «что» имея в виду диагноз.
— Травма носа, — кратко отчитались те и провели потерпевшего в смотровую.
Пока дочь вождя вызывала врача, бригада «03» подошла за печатью.
— Странные они какие-то, — прошептал фельдшер. — Говорит, нос повредил как с неделю. Попал в ДТП. А обратился лишь сейчас. Да и папаша у него тоже, похоже, головой ударился. И, скорее всего, давно.
— Разберёмся, — заверили мы и шлёпнули на талоне вызова печать. — И не с такими справлялись.
Через десять минут к регистратуре причалил ЛОР-врач.
— Какие-то больные, — начал он с порога. — Я им совсем не понравился. Сын неделю прогулял травмированный, а сейчас срочно требует обезболивающего. А папаша его вообще советовал мне вести себя поскромнее. Короче, перелом у него там. Поднимайте на отделение. Одного.
— Есть, — козырнули мы и принялись оформлять.
— Слушай, — одёрнул я Ирку за плечо. — Может, в психбольницу позвонить? Степана Скворцова, например? А? Вдруг у них там день открытых дверей. Мы хоть удивляться перестанем.