Нескорая помощь или Как победить маразм
Шрифт:
— Ну-ну, милочка, не кипятитесь. Хотите, я вам таблеточек пропишу. Подлечитесь. Восстановитесь.
— Лучше справку напишите, — напомнил нетоварищ в джинсах.
— Разумеется, — покорно согласился психиатр. — Только с ней вас точно в армию не возьмут. Я не имею права подделывать медицинскую документацию и писать про отсутствующее у вас психическое здоровье.
— Нет, я отсюда однозначно уеду, — распылился «юноша», срывая с себя шарфик. — Далеко уеду. В США, например. Там демократия. Там нас за больных не считают.
— Езжайте, езжайте, — не изменял своему тону Лёлик. — Повторяю, быть здоровым хуже для вас. Особенно в Соединённых Штатах Амурреки. Так что, когда вы туда поедете, повнимательней штат выбирайте.
— Это
— Затем. Если вы ещё не в курсе, то не покривлю душой, доложив вам, что в половине штатов за мужеложество предусмотрена статья. Уголовная. От семи до двадцати лет тюрьмы, между прочим. А в одном округе вообще смертная казнь! Вот вам и демократия. А признали бы заболевание и всё. Кто же больного предаст суду? Тем более за саму болезнь?
— Не может быть!!! — округлил глаза пациент.
— Может, — успокоил его академик. — Залезьте в Интернет. Удостоверьтесь лично.
Гомосеко-сапиенс осунулся. Такого удара от самого «демократичного» Царства он не ожидал. Не говоря ни слова, пациент медленно повернулся и, даже забыв попрощаться, быстро засеменил к выходу.
— А справку? — крикнул вслед ему Лёлик.
«Справку, справку» эхом пронеслось по коридорам ПНД.
Но любитель нетрадиционных отношений его не слышал. Он был обескуражен, получив ранение глубоко в сердце. где бы оно у него ни находилось.
Вызов № 70 ЧЕЛОВЕК
А ты хоть раз попробуй, оглянись,
да посмотри, что сумел, что сделал
и кто этому рад.
Группа «Алиса». Мама
Вот вспомнил про встречу Лёлика и. и подумал, а почему никому не пришла в голову мысль о заразности некоторых психических заболеваний. Ведь помимо вышеобсуждённой патологии есть ещё несколько нозологий, весьма заразных для человека. Истерия, например, маниакально-депрессивный синдром и почти все виды фобий. Это моё официальное открытие в медицине. Повторю: психические болезни заразны! И в отличие от ОРЗ передаются не только воздушно-капельным путём, но и через посуду (особенно тару в ноль-пять литра) и предметы быта. Просто если почти все перечисленные психиатрические нозологии фактически не несут тотальной угрозы человечеству, то «расстройство личности, связанное с нарушением половой идентификации партнёра» прямо чревато исчезновением всего населения планеты. Ведь помимо того, что неформалы — основные разносчики чумы XXI века — СПИДа (кстати, с них же всё и началось, — см. четвёртую часть трилогии), они ещё и не способствуют рождаемости (а вот здесь иных вариантов точно нет). Наглядный пример — Европа, где рождаемость скатилась в бездну, и популяцией они не блещут (про Европу читай в пятой книге). Однако ключевая трагедия — повторение истории как науки. Ведь все хорошо помнят два городишки — Содом и Гоморру, когда Всевышний спалил их начисто. Лично мне хочется ещё пожить хоть немножко, а страшное заболевание уже стучится в наши двери. Так сказать, с чёрного входа.
Но не стоит думать, что в нашей жизни столь много педерасов. И сейчас я не имею в виду неформалов и людей с низкими моральными устоями, кои, впрочем, могли затесаться между строк в моём понятии (правда, тогда после «д» должна быть буква «о» — жаргонный термин в определении подобных существ). Опять же, дабы не существовало путаницы с терминологией, поясню, что вышеозначенный мною термин дословно переводится с персидского (близкий к латыни язык) как «безотцовщина». То есть это люди, которым отказали в наличии отца. И чаще всего они далеко не сироты. Просто папа мог ими не заниматься, мог уйти к другой маме, мог работать без продыху или тупо свалить вопрос воспитания на вторую половину. И таких, буквально невоспитанных, тоже прилично. Но, опять же, повторюсь, не стоит думать, что в нашей жизни мало настоящих
Нина Ивановна, мать нашей дочери вождя (ох, как запутано) Ирки Крупской, имела право считаться Человеком. У неё отсутствовали злоба, зависть и необъяснимая агрессия. Но поскольку я отвечаю за медицину, то не могу умолчать, что главным признаком человечности у Нины Ивановны являлось безграничное уважение к врачам. Говорят, в старые времена подобное чувство имелось у всех, но с приходом тлетворных ценностей с Запада (хотя там нашего брата почитают), уважение к медработникам разом пропало. Иркина мама смогла удержать приобретённые ценности и в рот к докторам смотрела благоговейно.
Некоторые читатели могут подумать, что правильное, достойное отношение к врачам только и складывается как от благоговейного блеска в глазах. Могу заверить вас, что вовсе нет. Это отношение возникает задолго до встречи с медициной. И складывается из трёх компонентов. В первую очередь, нужно мыться. Ежедневно! Желательно с мылом, чтобы не рождался смрадный старческий запах. Во вторую: приготовить и держать в шкафчике комплект чистого нательного белья — лифчик, трусишки, носки и ночнушка. В третью: никогда не держать в голове самого малого намёка набрать «03» при слабой колике, единичном чихе или ситуации а-ля «трёхдневный приступ, а мне лень в поликлинику сходить». Вот когда все эти пункты выполнены, то врач на подстанции, сидит и радуется. Его лёгкие чувствуют приятное благоухание воздуха, руки не пачкаются об одежду, и ночью он не мчится к ленивой пенсионерке. Ему хорошо. Его члены мягки, и сфинктеры расслаблены. Всё спокойно. Вот Нина Ивановна как раз придерживалась данных правил отношения к медработникам.
Однако это не уберегло её от недуга. Ирина заметила это, собираясь утром на работу.
— Мама, тебя что-то беспокоит?
— Да, живот немного шалит, — посетовала Нина Ивановна, на полдюйма согнувшись от боли.
— Пойдём в больничку, тебя хоть посмотрят, — начала волноваться наша регистратор.
— Зачем? Щас ношпочку хряпну и всё пройдёт, — возразила мать и «поклонилась» ещё ниже. Лишь состояние, близкое к коме, могло заставить её пообщаться с медиками.
— Ничего и слышать не хочу, — заверила родителя Ирка и, сняв с вешалки мамино пальто, кратко отрезала: — Идём.
Доковыляли до больницы, благо на соседней улице. Всю дорогу мать стонала и причитала, что совершенно нет повода беспокоить загруженных пациентами медработников. На пороге приёмника Нина Ивановна попыталась упереться в проём входных дверей, но автоматические створки последних так широко раскрылись, что лишь только какой-нибудь великий фокусник а-ля Гудини сумел бы зацепиться как надо. Иркина же мама чародейских лицеев не кончала и магическими способностями по наследству не одарялась. Кроме того, позади шагала заботливая дочь, стремления которой осуществить встречу матери и доктора могло хватить на многое. И желание протолкнуть всех обсуждаемых персонажей в двери приёмного отделения не было лидером списка возможностей этого стремления.
Итак, дошли, наконец, до смотровой. Ирка позвонила хирургам и заняла позицию профессионального охранника: перекрыла все ходы и выходы, разместив мать в пределах прямой видимости. Но самым надёжным в материнском вопросе стало, разумеется, изымание у родителя обуви, верхней одежды и ключей от квартиры.
Пришёл хирург. Ирка вышла в коридор, но на всякий случай оставила маленькую щёлочку в смотровую, а то вдруг чего. И действительно, как в воду глядела. Нина Ивановна начала юлить уже на этапе предъявления жалоб. Да-да, она прямо так и закосила: «Жалоб нет». Здесь регистратору пришлось засунуть голову в дверной проём и пригрозить: «Мама, говори правду!» И мама раскрылась. Но подобная процедура повторялась и на этапе анамнеза, и даже когда приступили к осмотру.