Нескорая помощь или Как победить маразм
Шрифт:
— Нина Ивановна, — говорит хирург. — Мне надо вас ректально посмотреть.
— Как посмотреть?
— Ну, через прямую кишку, — поясняет эскулап. — Задний проход.
— Задний проход? — у матери раскрываются глаза. — Но у меня там ничего нет.
— Нина Ивановна, довольно, — мягко улыбается хирург. — Давайте, посмотрю.
— Я вам обещаю, — прикладывает руку к груди, — у меня там ничего нет.
— Это обязательный осмотр, Нина Ивановна.
— Доктор, я вам сильно обещаю, там точно ничего нет.
— Нина Ивановна.
Ирка не выдержала.
— Мама! Быстро сняла штаны и легла! —
Мама легла. Дочка вернулась на контрольный пост. Хирург аккуратно посмотрел Нину Ивановну и со словами: «Можете одеваться», удалился заполнять историю болезни. Когда доктор вышел, Иркина мать, надевая штаны, пробурчала:
— Вот получила, бл…, удовольствие.
Медрегистратор Крупская упала близ двери в приступах жуткого хохота.
Вызов № 71 ТРУПНОЕ ПЕЧЕНЬЕ
Спасибо сказал
И спокойно помирал…
Нину Ивановну подлечили и она, счастливая, побежала домой. Рванула от нас, только пятки сверкали. Что вы. Ну и поблагодарила врачей, разумеется. Пыталась ещё и денег втюхать, но в нашей клинике работали порядочные медработники и с коллег даже в виде благодарности не брали, не говоря уж про, не дай бог, вымогательства какие. Однако, как уже писалось, настоящих людей, наподобие Нины Ивановны, практически не встречалось. В ключевой массе «скорые» привозили быдловатых пациентов, и радость от работы потихонечку испарялась. Хотя не могу умолчать про одного благодарственного пациента, который мне отдельно запомнился. Но обо всём по порядку.
Суточное дежурство протекало стандартно: тупо вал населения. На подобном фоне среди хрони выделялась одна тётенька, которая со страдальческим видом скромно сидела на кушетке. При расспросе удалось прознать про её два перенесённых инфаркта, варикозную болезнь и негодного сына, претендующего на жилплощадь. Осмотрев пациентку, я принял однозначное решение о госпитализации. Оформив историю, направил в кардиологию и тут же занялся другими поступающими. Минут через сорок на столе приёмника заплясал телефон. Звонили с отделения. Исключаю риторику и междометия. Заключили кратко: «Забирайте историю тётеньки, она домой ушла». — «Чё это?» — не догнали мы и подозрительно посмотрели на трубку. Из динамика последней пролились весомые аргументы: «Так она поступила в пятиместную палату, а ей, видите ли, хотелось в двух. — Ещё и скандалила». Мы пошатнулись. «Ишь ты, собака женского пола! — промелькнула общая мысль. — Люди, вон, в коридорах вынуждены лечиться. А эта. Ах, неблагодарная».
Ладно, продолжаем приём. Сижу, пишу истории. Заходит медсестра Вера Дивановна:
— Михал Сердеевич, там парочку постояльцев привезли.
— В смысле постояльцев? — не отрываясь от писанины, интересуюсь я. — Часто лежат у нас, что ли?
— Не просто часто, постоянно, — открыла мне глаза на проблему Дивановна. — И не только у нас. Они квартиры сдают, а живут в больницах.
— Да ладно! — я отложил свои каракули. — Как так-то?
— А вот так. В клинике и накормят, и бельё поменяют. И может, даже что-нибудь вылечат. А дома? — Вера Дивановна положила плёнки ЭКГ на стол.
— Больной
Посмотрел. Действительно: показаний к госпитализации нет. Так и сказал. Больные, разумеется, поистерили, но их всё одно никуда не пристроили. Правда, один в итоге просидел сутки, а второй, точнее вторая, бабка, продержалась в коридоре два дня. Всё-таки нелегко уходить из дома.
В общем, с риелторами (так мы их прозвали) с горем пополам разобрались. Трудимся дальше. Тут подходит вторая медсестра (редкий день, когда в приёмнике две медсестры) и жалуется:
— Михаил Сердеевич, ко мне больные пристают!
— Да ладно?! — не поверил я. — Безобразие. Сейчас пойдём, разберёмся.
Многие могут спросить, а почему я так удивился. Медсестра, что ли, страшная или возраст у неё далеко не тот, дабы приставать.
Отвечу: никак нет. Ни первое, ни второе. И если подумать логически, то моё удивление при подобных причинах могло бы стоить мне хорошей звонкой пощёчины. За оскорбление, как минимум (для любой женщины темы красоты и возраста самые болезненные). А что? Вполне вероятно. Но причина невозможности приставания к нашей медсестре крылась в её круглом животике, глядя на который невольно задавался импульсивный вопрос: «Как, вы ещё разве не в декрете?!»
Но тут я вспомнил, что наши больные пристают не по-мужскому.
— В чём пристают? — приостановил я свой пыл на первом шаге.
— Да одни дёргают, где хирург. Другие — когда поднимут. Третьи ещё чего-то хотят, — она сделала обречённый вдох. — Я и так еле двигаюсь. Последний день бы доработать.
— Ну, что ты. У нас в общественном транспорте тебе место удавятся уступить, а здесь — пенсионеры! Святые люди. Отдельная каста. Ладно, называй, кто приставал, сейчас всё уладим.
Сестра сказала. Я пошёл в смотровую. На входе чуть слышно обратился к пациентам цитатой из кинофильма «Джентльмены удачи». Да, да, я прямо так и сказал: «Порезать бы вас всех, да возиться неохота». Разумеется, глухонемые бабки услышали лишь последние два слова. В общем, я всё уладил. Уладил — здесь значит: выписал виноватых досрочно. На амбулаторное лечение.
— Действительно больные, — рассказывал я про них потом беременной медсестре.
— Спасибо, — осыпала она меня благодарностями, откидываясь в кресле назад, дабы уменьшить неприятные ощущения от тянущего вниз живота.
— Да на здоровье. Всё одно мест нет. Вон уже последнюю бабку в коридор положил.
— А-а-а, опять мест нет? — посочувствовала медсестра. — И в бюро разве не отзвонились?
— Что ты, — замахал я руками. — Пукина, наоборот, попросила побольше везти. Коридоры-то пусты. Да и свободных платных палат — тьма.
— Извините, а можно врача? — в проёме окна регистратуры замаячил мрачный женский силуэт.
Я переполз в коридор.
— Слушаю вас.
— Вы тут нашу бабушку уложили в проходе, — прямо начал силуэт. — А что, свободных мест нет?
— К сожалению, больница перегружена, — констатирую я. — Не заполнен исключительно коридор и…
Не люблю говорить про не бюджетные места.
— И?.. — поддержала дама.
Свет упал на лицо оппонента, и теперь мне видно, что это женщина.