Несломленная
Шрифт:
— На самом деле я не так уж голодна. Но если тебе что-то нужно, я могу дать немного денег.
— У меня есть свои, — напомнила я.
Она откинула волосы с лица и заставила себя улыбнуться.
— Точно. Конечно, они у тебя есть, — ее рука тяжело опустилась, а плечо слегка дернулось. Она потерла это место и похлопала по дивану рядом с собой в знак приглашения. — Иди сюда. Посиди со мной.
Я опустилась рядом с ней и приняла предложенный край одеяла, теплый от ее тела и слегка пахнущий старым кедровым сундуком в маминой комнате.
— Знаешь, он пахнет, как она, —
— Я помню.
Она улыбнулась, маленькая и задумчивая.
— В этом доме так много воспоминаний. Твоя мама когда-нибудь рассказывала истории о нашей молодости?
— Немного. — Я откинула голову назад и наблюдала за ее профилем, пока она оглядывала комнату. Ее внимание на минуту вернулось к телевизору, на экране которого снова крутился один из старых фильмов.
— Мы обычно читали книги на застекленной террасе, а твоя бабушка готовила для нас лучший в мире сладкий чай. Это был действительно хороший солнечный чай — не тот кипяченый, что готовит твоя мама. С идеальным количеством сахара. В ее знаменитой желтой чайной банке.
— Той, что с маленьким краном? — я кивнула, как будто знала, о чем она говорит.
— Знаешь, мы были непослушными детьми. Я думала, что к пятидесяти годам у нее случится сердечный приступ. Но она была стойкой. Саркастичной. Она умела за себя постоять и следила, чтобы мы тоже умели это делать, — она замолчала и тупо уставилась в сторону террасы. Ночное небо окутывало плетеную мебель темнотой. Она потерла лицо и плотнее натянула одеяло. — Я потеряла девственность именно здесь, в этой комнате, — смешок вырвался из ее груди. — О боже, когда твоя мама узнала, она так злилась. Не то чтобы она была лучше. Ведь свою девственность она потеряла в твоей комнате.
— Зачем ты мне это говоришь? — едва сдерживая смех, я скорчила гримасу отвращения.
— Я не сказала где именно. Теперь ты будешь бояться присаживаться в собственной комнате… — она чуть не захихикала, и я мельком увидела тетю, которую когда-то знала. Сэм похлопала меня по руке под изношенной тканью одеяла. — Не надо поддерживать нашу традицию, — она выглядела задумчивой. — Или надо. Я не знаю. Это просто еще одно приключение.
— Я это запомню.
Она снова погрузилась в фильм, а я просто сидела рядом, не в силах пошевелиться из-за страха пропустить что-то важное, что ей еще захочется сказать. Наконец она заговорила снова:
— Знаешь, чего мне не хватает? — она указала на телевизор, и я увидела парня, прислонившегося к машине, красной и блестящей. Его глаза были прищурены в улыбке.
— Старых фильмов?
— Нет, конечно. Рыцарства. Настоящей любви. Ваше поколение не знает о широких жестах. Демонстрирования, как чертовски сильно вы любите кого-то самым благородным, достойным фильма способом Клятв о вечной преданности.
— Такое все еще случается.
Она уставилась в телевизор, и сцена на экране отразилась в ее остекленевших глазах.
— Предложения на Ютубе и флешмобы не считаются, — наклонившись, она
Я протянула руку и подоткнула одеяло ей под ноги.
— Ты уверена, что не голодна? — Внезапно мне пришло в голову, что она выглядит так, будто немного похудела с тех пор, как переехала.
— Нет. Кажется, у меня что-то болит. — Ее плечо снова дернулось, и она ухватилась за него другой рукой.
— Может, тебе стоит сходить к врачу?
— У меня больше нет страховки, малышка. Мой пакет услуг закончился. Я предпочитаю переждать.
— А ты не думала позвонить кому-нибудь из своих старых друзей? Может, ты почувствуешь себя лучше, если сходишь с кем-то из них на ужин.
Сэм вздохнула и закрыла глаза.
— Мэллори. У меня в телефоне три контакта. И ты один из них.
Меня поразила печальная реальность ее одиночества. Даже если я рядом с ней.
— Сделай мне одолжение, — пробормотала она с закрытыми глазами, — не доживай до сорока трех лет с тремя номерами в телефоне. Я хочу для тебя большего.
Мягкий звук ее храпа дал мне понять, что я могу уйти. Я встала, убедилась, что она укрыта одеялом, выключила телевизор и свет. Поднявшись в свою комнату, я проверила электронную почту и другие возможные места для сообщений, прежде чем решила, что с меня хватит ожидания. В моем телефоне было больше трех имен. Поэтому я позвонила одному из них.
Сара ответила после первого же гудка.
— Ты сейчас занята? Мне нужно отрепетировать свои пьесы для прослушивания.
С моей вновь обретенной уверенностью, я была готова бороться за роль в мюзикле, о котором говорил Такер. Он казался слишком взволнованным из-за постановки, и я хотела быть частью этого. Неважно, насколько маленькой будет моя роль.
***
Первый шаг к тому, чтобы не быть одиноким-это… не быть одиноким. Не в жалком смысле. В стиле «Эй, я хочу быть твоим другом, но дружба как улица с двусторонним движением». Я всегда ждала приглашения. Всегда готова была просто тащиться следом. Но я никак не могла вспомнить почему.
Одно дело быть частью группы, но совсем другое-быть тем, кто находится там в качестве молчаливого наблюдателя. Я была лишней. Вторичной. Я шла позади остальных, потому что на тротуаре или в коридоре не хватало места. Теперь я пойду наравне с остальными.
Время от времени во мне все еще возникало сомнение, но оно было мимолетным.
Поскольку праздники были не за горами, а времени, чтобы провести вместе, было мало, мы запланировали последний ужин в кругу друзей. Каждый должен был принести с собой какое-нибудь блюдо. Это была ночь, которую я никогда не забуду.
— Как это ты ничего не умеешь готовить? Ты работаешь в ресторане.
Такер бросил злобный взгляд в сторону Сары.
— Я не повар линии раздачи. Но если тебе захочется яиц, дай мне знать, — он толкнул через стол купленный в магазине тыквенный пирог, и Сара остановила его, прежде чем тот успел встретиться со стеной.