Несмотря ни на что
Шрифт:
— Принимаю ваш двусмысленный комплимент, потому что вы, я уверена, сделали его от души. Но мне не очень приятно, что я кажусь другим такой «спокойной». Это напоминает о старости. От таких слов я чувствую сразу лишний десяток лет на плечах.
— Некоторые женщины никогда не стареют, вы — из таких неувядаемых, — заметил Маркс.
— Увы! Есть на свете горничные, парикмахеры, портнихи — от них узнаешь правду!
— Ну, они не в счет. Для женщины должно быть важно свидетельство одного лишь человека: того,
— О, вы можете убедить кого угодно и в чем угодно. Если у меня когда-нибудь будет тяжба, вы будете моим адвокатом, не правда ли, Леопольд?
— Ну вот, заговорили о тяжбах и вернули меня на землю! — сказал Маркс, поднимаясь. За ним встали остальные.
Холод ночи, казалось, совсем прогнал мечтательное возбуждение Джона. Он вспомнил, что завтра — весь день будут митинги. Это «завтра» надвигалось как-то угрожающе. Вечером приедет Кэро…
«Ну, уж в этом-то нет ничего угрожающего, — сказал он себе сардонически. — Просто я устал и выдохся сегодня».
Он словно уличил себя в какой-то нелояльности и спешил оправдаться перед самим собой.
Заставил себя думать о Кэролайн. Вдруг нетерпеливо захотелось, чтобы она была с ним, чтобы свадьба была уже позади и они уехали к себе в свой собственный дом.
Джон вдруг почувствовал себя брошенным, в изгнании. Вспомнились неожиданно ярко минуты, когда Кэро бывала нежна к нему.
Он лежал в темноте и вспоминал, вспоминал. Но откуда это чувство одиночества? Кэролайн любит его, принадлежит ему.
Если завтра он и потерпит фиаско — она будет с ним, посмеется весело, поможет отнестись к этому легко, возьмет крепко его руки в свои, когда они останутся одни.
Ему вдруг пришло на ум, что это миссис Сэвернейк, ее уютный дом, ее милое гостеприимство разбудили в нем тоскливую неудовлетворенность. Но Кэро создаст для него такой же уютный очаг, все будет хорошо.
Его разбудил шум дождя. Какая досада, что погода испортилась! Хмурое небо, тающий снег, холодные потоки дождя. Кэро не особенно приятно будет очутиться в Броксборо в такую погоду! Она не выносила дождя и всегда твердила, что он будит в ней отвращение к жизни.
— Мог бы подождать один денек! — сердито подумал Джон о дожде. Надо было идти завтракать и волей-неволей начинать день.
Даже безоблачная веселость Туанеты немного потускнела под влиянием погоды.
— Мне кажется, что я вся внутри отсырела, — заявила она, пытаясь вызвать у Джона улыбку.
Чип сказал весело:
— Зато дождь помешает Дерэмовым парням прийти сегодня на собрание! Слишком далеко им шлепать по трехдюймовому слою грязи.
Он говорил о митинге в Чизли, где Джону предстояло выступать днем.
Председателем этого собрания был «красный либерал», тепло одобрявший Джона. Джон во время речи встряхнулся, повеселел. Он говорил хорошо и ушел с сознанием,
Он полетел домой и торопливо переоделся, чтобы быть готовым к приезду Кэро.
Заглянул в приготовленные для нее комнаты. Камин, по его распоряжению, затопили. Он еще утром отрядил Чипа за цветами. На камине стоял большой букет фиалок и до Джона доносился их аромат.
Потом Джон заглянул в комнату лорда Кэрлью и спустился вниз.
Заказал самый лучший обед, какой можно было заказать в этом трактире. На кухне и в столовой шла суета.
Джон прошел в гостиную и смотрел в окно на дорогу. Но дорога была пуста. Никто не ехал.
Надо было снова выехать, так как автомобиль Чипа на час-другой «выбыл из строя». Джон был уверен, что когда он вернется, Кэро уже будет здесь. Но ее не было.
День склонялся к закату. Плохо освещенные узенькие улички были запружены народом.
Джон ждал еще час. Потом пришлось уехать из гостиницы и принять участие в агитации. Он носился в автомобиле до тех пор, пока не почувствовал, что онемел от холода и усталости.
Чип ездил в автомобиле миссис Сэвернейк. Автомобили партии противников, казалось, были повсюду куда ни глянь. На дорогах непрерывно гудели и пронзительно визжали их рожки.
— Наши дела, кажется, недурны, — сказал Джону Чип, встретившись с ним в помещении комитета. — А что, Кэро уже приехала?
— Ее не было, когда я заезжал туда полчаса назад.
— Но теперь они уже, наверное, приехали. Поезжай домой, я сам справлюсь.
Джон помчался в гостиницу. Но Кэрлью там не было. Он стал беспокоиться, не случилось ли чего по дороге с их автомобилем. Слонялся по комнатам встревоженный, не зная, ехать ли ему навстречу или ожидать здесь, и думая о том, каков будет результат выборов, на месте ли Уайльдной, сколько времени займет подсчет голосов.
В передней было сыро и уныло, но Джон не мог отойти от двери, сквозь стекла которой далеко виднелась дорога, блестевшая от дождя.
Показался автомобиль. Это, конечно, Кэрлью! Но автомобиль проехал мимо.
Не телеграфировать ли в Лондон? Джон нерешительно топтался на месте.
Нет, не стоит. Они, конечно, скоро явятся. Наступал час обеда. Влетел Чип, забрызганный грязью до самых бровей. От его мокрого пальто шел пар.
— Ты пока впереди всех, старина! — сообщил он, потирая руки, чтобы согреть их. — Эх, весело! В замечательное время мы живем!