Несокрушимо
Шрифт:
— Чёрт, это ужасно. Она, наверное, была подавлена.
— Да. — Я осушил свой бокал. — Ей было очень больно, и возвращение домой — это часть её попытки начать всё заново. Раньше я знал её лишь поверхностно, но с тех пор, как она вернулась, мы довольно много общаемся.
— У вас, вероятно, много общего, — сказал Лукас, протягивая руку к бутылке скотча и наливая мне ещё немного.
— Да, вот в этом-то и проблема. С ней так легко говорить, что я рассказываю ей вещи, которые никому не рассказывал. О своём
— Это не бред. Ты чувствуешь себя комфортно с ней, потому что знаешь, что она понимает тебя. Вы проходите через похожие и сложные жизненные испытания.
— Но дело не только в этом. — Я наклонился вперёд, опираясь локтями на колени. — Она такая красивая. И милая. И уязвимая. Раньше я думал, что она просто хорошая, а теперь не могу перестать думать о ней в совсем… нехороших категориях. Очень грязных.
Лукас усмехнулся.
— Это нормально. Ты имеешь право на свои грязные мысли.
— Да, но вчера я сделал больше, чем просто думал.
Он остановился.
— Что ты сделал?
— Поцеловал её.
— Против её воли?
— Нет. Всё не так. Это было внезапно. И хотя мы оба этого хотели, мы понимаем, что ещё слишком рано. Она сама сказала, что всё ещё залечивает свои раны.
— Звучит так, будто она очень умная и осознанная.
— Это правда. — Я нахмурился. — Но проблема в том, что я не хочу спать с её самосознанием.
Лукас рассмеялся, а я поставил стакан на столик и закрыл лицо руками.
— Боже, какой же я придурок. Скажи мне оставить эту женщину в покое.
— Могу, но думаю, ты и сам это понимаешь. Ты не придурок, Генри. Ты парень, который долгое время был несчастен. Ты одинок, зол, разочарован, но ты не сделаешь ей больно.
— Я знаю, но… — Я снова откинулся назад. — Просто обидно, что такие козлы, как её бывший муж, получают всё — идеальную жену, замечательных детей, мечту, а потом просто бросают это и начинают заново. Для них всё так просто.
— Потому что они нарциссы. Они не думают ни о ком, кроме себя. Она заслуживает лучшего, Генри.
— Да.
Я взял стакан и сделал ещё глоток.
— Но она также заслуживает времени, чтобы понять, кто она теперь и чего она хочет. И ты тоже. Думаю, в этой ситуации разумно идти медленно. Будь осторожен. Не ставь себя в ситуации, где искушение сделать то, что ты сделал вчера, будет слишком сильным.
— Да. — Я потер подбородок. — Она хочет работать в винодельне. Спросила, могу ли я её обучить.
Лукас молча налил мне ещё немного скотча.
— Терпение, друг.
Я поднял бокал.
— Надеюсь, у меня его хватит.
9
Сильвия
— Ну? Что произошло?
Как только сняла пальто, Эйприл уселась рядом со мной
— Мы поговорили, — сказала я, оглядываясь, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивает.
Казалось, всё было тихо. Наши родители помогали Маку и Фрэнни с ужином, а дети занимались сервировкой стола. Хлоя была у родителей Оливера, а Мег — у матери Ноя.
— Мне нужны подробности, пожалуйста.
Я пожала плечами.
— Он всё пытался извиняться, но я сказала, что в этом нет необходимости. Он сказал, что это больше не повторится, и я согласилась, что так будет лучше. Он сидел на одном конце дивана, я на другом.
— Это всё? — Эйприл выглядела немного разочарованной. — Зря я притащила вино.
— Ну, а чего ты ожидала?
— Честно? Больше хватаний за зад.
— Признаюсь, я об этом думала. Последний год или около того я вообще не чувствовала себя желанной. А теперь вдруг кто-то говорит мне, что я красивая, сексуальная, что он хочет меня… это сбивает с толку. Слышать такие вещи — настоящее удовольствие, хочется ещё. Это как наркотик. — Я пожала плечами. — Может, он чувствует то же самое.
— То есть ты думаешь, это просто поверхностное притяжение?
— Кто знает? — Я развела руками. — Он мне действительно нравится. Он красивый, чуткий, умный, и физическое притяжение определённо сильное. Но я здесь меньше недели. И мы договорились, что не стоит рисковать дружбой, которая может получиться, не говоря уже о том, что он работает на нашу семью. Ему это кажется странным, и я его понимаю.
Эйприл вздохнула.
— Да, я тоже.
— К тому же он сказал ещё кое-что, о чём я всё думаю, — я теребила конец своей косы.
— Что именно?
— Он сказал, что не знает, чего хочет. Для меня это означает, что он понимает, всё, что мы сейчас чувствуем, может быть временным, чисто физическим. И, возможно, он никогда не захочет чего-то большего. — Я покачала головой. — Я не могу рискнуть. Я не могу оказаться в ситуации, где я привязываюсь к человеку, а потом выясняется, что он не хочет меня так, как я его. Я только что через это прошла, и это разбило меня.
Эйприл положила руку мне на колено.
— Сейчас вернусь. Я за вином.
Я улыбнулась, хотя внезапно почувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Хорошо.
Пока она была на кухне, я думала, где сейчас Генри и думает ли он обо мне. Придёт ли он завтра на работу? Стоит ли держаться подальше, если он придёт? Или мы будем в порядке, раз уж поцеловались и открыто обсудили, что это для нас значит?
Когда Эйприл вернулась, я решила спросить её.
— Мне нужен совет, — сказала я, когда она протянула мне бокал чего-то холодного и белого.
— Не уверена, что я лучший советчик, но я попробую, — Эйприл снова устроилась рядом.