Несомненно ты

Энн Джуэл Э.

— Думаю, тебе стоит уйти, — произношу я бесцветным голосом, держа под контролем свои эмоции.

— Что? Почему? — Лотнер резко поворачивается ко мне.

— Почему? Ты действительно считаешь, что должен спрашивать это у меня?

Я сажусь на постели, прижав одеяло к груди. Сворли, должно быть, чувствует напряжение, витающее в воздухе, потому что спрыгивает с кровати и убегает из комнаты.

— Возможно, ты повидал слишком много трупов за свою жизнь или ещё какого-нибудь подобного дерьма, но там, откуда я родом, секс с человеком, находящимся в бессознательном

состоянии, считается изнасилованием.

Сердце выскакивает из груди, а кровь опаляет вены, но больной ублюдок, лежащий рядом со мной имеет наглость рассмеяться.

— О боже, Сидни, — хохочет он, согнувшись пополам так, как это было тогда на пляже.

Я быстро пересаживаюсь на тёплое место, с которого спрыгнул Сворли, прижимая к себе одеяло ещё сильней и увеличивая расстояние между нами. Я потрясена тем, что он считает это смешным.

— Господи, Сид, мы не занимались сексом. После твоей небольшой попытки устроить стриптиз, тебя вырвало на себя, а потом ты отключилась. Мне пришлось вытащить тебя из оставшейся одежды и помыть в ванной. А после того, как я уложил тебя в кровать, мне пришлось убрать весь тот беспорядок, который ты устроила, а потом принять душ самому.

Святой Боже. Я чувствую себя полной идиоткой. Я знаю Лотнера всего лишь одиннадцать дней, а он видел меня в моём худшем состоянии уже больше одного раза.

Я качаю головой.

— Зачем ты это делал? В смысле, я серьёзно. Почему ты всё ещё здесь? Большинство парней давно бы уже скрылись за горизонтом. Ты знаешь меня всего ничего, а уже убрал за мной рвоту и уложил в кровать?

Я убираю одеяло, показывая на своё тело.

— Но всё же я голая, — я выгибаю бровь, и он ухмыляется.

Быстро и неожиданно он хватает меня за талию и кладет на спину, оставив одеяло болтаться где-то внизу. Он нависает надо мной, уперев локти по обе стороны от моих плеч.

— Я не «большинство парней», Сидни, а ты.... — он вздыхает, качая головой, но не продолжает предложение.

— Извини, — шепчу я.

Он потирается своим носом о мой.

— За что?

— За всё... за то, что много выпила, что меня стошнило, что тебе пришлось всё это убирать, что обвинила тебя в...

Он ухмыляется и наклоняется, оставляя цепочку поцелуев вдоль моей шеи.

— В насиловании твоего бессознательного тела? — бормочет он у моей кожи.

Я пропускаю его волосы сквозь пальцы и закрываю глаза, когда его прикосновения опаляют мою кожу.

— Да, за это.

Его губы находят мои. Наши языки лениво двигаются друг напротив друга. Его тело прижато ко мне, и мои соски напрягаются от его подразнивающих касаний. Я стону, и скользнув по его плечам, пробегаю вниз по спине и впиваюсь пальцами в его крепкое тело. Он сдвигается, чтобы оказаться прямо между моих ног. Я сгибаю ноги в коленях и расслабляюсь, чтобы он мог лечь между ними. Наш поцелуй углубляется. Языком он глубже врывается в мой рот, в то же время покачивая бёдрами, позволив своей каменной эрекции прижиматься прямо там, где мне нужно. Я всхлипываю и подаюсь бедрами вперёд,

молча проклиная его чёртовы беговые шорты.

— Снимай свои шорты, — шепчу я, разрывая поцелуй.

Он проводит пальцами по моим бёдрам, вдоль рёбер, дотрагивается до груди. Покручивая соски пальцами, проходится языком вдоль моего подбородка к уху и касается зубами мочки.

— Нет времени на секс. Мне нужно уходить, — шепчет он мне на ухо.

— Что? — мой голос превращается в жалкое отчаянное хныканье.

Его тело дрожит, когда он смеётся. Взяв мои руки, он убирает их со своей спины и прижимает у меня над головой. Я покачиваю бёдрами, соблазняя его остаться, на что он резко прижимается пахом ко мне, останавливая мои движения. Голубые ирисы горят, а его дерзкая усмешка поддразнивает меня.

— Больше всего на свете мне хотелось бы попробовать каждый сантиметр твоего сексуального тела, пока ты не станешь кричать о пощаде... но я должен идти.

Твою мать! Кричать о пощаде?

Я совершенно вымотана, а моя грудная клетка поднимается слишком часто, пытаясь получить хоть какую-то дозу кислорода. Моя сердцевина плавится под его твёрдостью, прижимающейся у меня между ног.

— К-куда ты идёшь?

Он всё ещё прижимает моё обнаженное тело к кровати, нависая надо мной своим восхитительно крепким торсом.

Он атакует мой рот своим опытным языком, толкается своими бедрами в мою тёплую намокшую сердцевину, заставляет мои соски встать, но... ему нужно уходить? Какого чёрта!

Он опускает свои губы к моим и, кусая мою нижнюю губу, медленно тянет её зубами.

— Не надувай губы. Я расплачусь с тобой позже.

Я даже моргнуть не успеваю, как он выбирается из постели и натягивает обратно футболку. Опуская взгляд на своё голое тело, я беру одеяло и натягиваю на себя, но он дёргает его, покачав головой в знак предупреждения.

— У меня есть девятнадцать дней, чтобы любоваться твоим крышесносным сексуальным телом. Ты сможешь прикрывать его в июле, — усмехается он и идёт в ванную.

—Хм! — я вылезаю из постели и направляюсь за ним.

Он смотрит в небольшое зеркальце, пытаясь привести в порядок волосы, что смешно, потому что даже беспорядок на голове придаёт ему сексуальности.

Я прижимаюсь голой грудью к его спине, оборачивая руки вокруг его талии, и залезаю под футболку.

— Могу ли я повлиять на твоё решение?

Он смеётся и поворачивается, позволяя своему взгляду ласкать моё обнажённое тело, словно художник прикасается мягкой кисточкой к полотну. Я чувствую себя уютно в своём теле, но не до такой степени, чтобы позволять кому-то не спеша рассматривать моё голое тело. Но Лотнер заставляет меня чувствовать себя красивой. Это не просто страсть, это что-то больше. Я узнаю это. С таким лицом я разглядываю произведения искусства и замечаю там то, что никто другой заметить не смог.

Он прижимает меня к себе и, соскальзывая своей большой рукой по моей спине, накрывает ладонью нежную кожу на моей заднице.