Неспящая красавица
Шрифт:
“Может, – подумала принцесса, – это из-за плесневелого сыра, который я ела в башне, вся пища теперь кажется странной”.
За окном уже было темно, когда Анни наконец принялась взбираться по лестнице, считая попутно матрасы:
– Двадцать, двадцать один, двадцать два… Двадцать два матраса. И готова поспорить, что королева Ленор не дала мне ни одной приличной подушки. Мать Лиама ведет себя так, словно она лучше всех, а сама-то никудышная хозяйка.
Однако наверху Анни ожидал сюрприз. Самый последний матрас был набит пухом и накрыт одеялом столь же мягким и теплым, как
Зевая, она свернулась калачиком под одеялом, закрыла глаза и, чувствуя себя совершенно измотанной, приготовилась мигом провалиться в сон. Однако, к своему удивлению, несколько минут спустя все еще не спала. Тогда она легла по-другому, надеясь, что это поможет. Потухла последняя мерцающая свеча – и Анни уставилась в темноту. Она передвигала ноги с одной стороны кровати на другую. Переворачивалась и пыталась заснуть на другом боку. Взбивала подушки, комкала из них шары и подбивала кулаком. Бесполезно: как принцесса ни укладывалась, удобно устроиться не могла.
Анни приказала себе расслабиться, принуждая обмякнуть свое тело, каждую частичку, начиная с бровей и попыталась думать о чем-то приятном. Однако все ее мысли в итоге свелись к Лиаму. Принцесса перебирала все злые, обидные слова, какие хотела сказать ему за то, что он ее обманул – притворялся стражником, – и с каждой секундой в ней росло напряжение. Опомнившись, Анни вынудила себя снова расслабиться. И теперь она уже размышляла о том, как много Лиам ей помогал и как – за исключением лжи о себе самом – показал, что он во много раз честнее большинства знакомых ей мужчин. Лежа в темноте, принцесса пришла к выводу, что Лиам заслуживает право быть выслушанным; и что бы он ни собирался сказать – пусть только попробует не быть убедительным!
Она снова перевернулась и широко раскинула руки. Вероятно, ей уже никогда не заснуть. Наверное, совсем забыла как.
Анни лежала на спине, свесив ноги на одну сторону матрасов, когда снова послышалась музыка. Нежные, успокаивающие звуки лютни, похожие на поющий колыбельную голос. В детстве такая мелодия неизменно убаюкивала ее, но теперь, глубокой ночью, когда Анни пыталась заснуть, эта музыка раздражала. Принцесса села и прислушалась. Похоже, музыка лилась прямо из-под двери.
Анни плюхнулась обратно на спину и закрыла уши краями подушки. Когда это не помогло, она повернулась на бок и спрятала голову под подушку, оставив небольшую щель, чтобы не задохнуться. Музыка все равно была слышна.
Закончилась первая мелодия, и незримый музыкант принялся за новую.
– Нет! – вскричала Анни, хватая подушку с кровати и швыряя ее в гобелены. – Прекратите играть! Тут пытаются заснуть!
Музыка внезапно оборвалась. На мгновение Анни показалась, что она слышит перешептывающиеся голоса. Когда же все стихло, она снова легла, надеясь, что теперь-то обязательно заснет. Но не тут-то было. Анни вдруг осознала, что даже несмотря на безмерную усталость, совсем не может удобно улечься. Она перевернулась еще
Когда ночное небо посерело от первых лучей солнца, Анни все еще лежала на спине с широко открытыми глазами. Она знала, что если сядет и потянется, сможет достать до потолка, но для этого надо двигать руками и ногами, а те сейчас, казалось, налились свинцом. И принцесса погрузилась в дрему, но стоило скрипнуть двери, как Анни тут же проснулась.
– Это ты, Мег? – спросила она, не будучи уверенной, а спала ли вообще.
– Да, ваше высочество, – ответила Мег. – Королева Ленор желает, чтобы вы пришли и… если, разумеется, уже проснулись.
– Да не сплю я, не сплю, – мрачно произнесла Анни. – Впрочем, как не спала и всю ночь.
Принцесса ожидала, что вернется в Большой зал, однако, проследовав за Мег, попала в комнату гораздо меньших размеров. В конце комнаты, за круглым столом, восседала королева Ленор. По обе руки ее расположились сыновья, а напротив – мужчина постарше, чья нога, обутая в мягкую туфлю, покоилась на диванной подушке.
– Подойди, девочка, – повелительно махнув рукой, произнесла королева Ленор.
– Ее зовут принцесса Аннабель, – нахмурившись, заметил матери Лиам.
– Гм, – хмыкнула королева. – И как же тебе спалось, моя дорогая? – спросила она у Анни. – Говори правду. Я узнаю, если ты врешь.
– Вот я спал очень плохо, – сказал пожилой мужчина. – Если это кого-то интересует.
– А я вообще не спала, – зевая и потирая слезившиеся глаза, ответила Анни. – Не смогла удобно устроиться на вашей башне из матрасов.
– Я тебе не верю. Кто-то надоумил тебе так сказать, – возмутилась королева, гневно глядя на Лиама.
– Не смотри на меня, – откликнулся Лиам. – После того как ты отправила принцессу в спальню, я с ней не говорил. Скажи, – обратился он к Анни, – башня из матрасов по-прежнему высокая?
– Двадцать два матраса, – сказала Анни. – Сидя на верху, можно даже коснуться потолка. И все-таки зачем мне надо было спать на всех этих матрасах?
– У моей матушки есть теория, – начал Лиам. – Королева полагает, настоящая принцесса столь чувствительна, что не сможет спать, если под матрасом будет хотя бы горошинка. Поэтому и проверяет каждую девушку, заявившую, что она принцесса.
Судя по виду королевы Ленор, та в сию минуту была занята совершенно иными думами, и Анни обратилась к Лиаму:
– Почему она им не доверяет?
– Не считает любую принцессу настоящей. А все оттого, что для Кларенса, как она полагает, подойдет не любая девушка. Вдобавок королева любит изводить, кого может.
Анни подавила очередной зевок.
– Но я не понимаю: разве матрас не раздавит горошину? Она же станет плоской, и никто ее не почувствует?
Лиам усмехнулся про себя и громко зашептал:
– Сомневаюсь, что матушка об этом задумывалась. Воображение у нее не ахти.
Королева Ленор пронзила сына недовольным взглядом. Задрав нос еще выше, она махнула стражнику и приказала: