Несравненная Жозефина
Шрифт:
Через год Аделаида родит ему ребенка, и Роза поймет, что ее любимый генерал никогда ей принадлежать не будет. Когда его адъютант, богатырского телосложения эльзасец, доставил ей последнее, довольно холодное послание от генерала, решившегося на окончательный разрыв с ней, Роза сочла себя настолько оскорбленной, что прибегла к обычной мести слабой женщины. Она затащила могучего посланца в постель, где тот бесцеремонно, грубо ублажал ее своей безразличной любовью, словно жеребец, осеменяющий одну из своих кобылиц.
Генерала тем временем перевели в качестве главнокомандующего в Западную армию, с которой он усмирял
Роза наслаждалась полной свободой. Но какая свобода без денег? В первую же зиму после падения Робеспьера в стране царил страшный голод. В магазинах и лавках – шаром покати. Не было ничего – ни мяса, ни сахара, ни овощей, нечем было топить, не было дров. Становился дефицитом и хлеб. Хотя, конечно, трудно было назвать таким словом омерзительную темную липкую массу из бобов, каштанов и отрубей. Парижане толпами отправлялись в деревни в надежде там подкормиться. В Булонском лесу безжалостно рубили вековые деревья, но все равно парижане замерзали в своих холодных домах.
В довершение всех испытаний Сена впервые за многие годы вдруг вся покрылась толстым ледяным панцирем. Начались перебои с водоснабжением. Люди десятками умирали ежедневно от холода и голода,
Ну а какой лучший способ согреться, чтобы не окоченеть? Конечно, танцы. И обезумевший от несчастий Париж танцевал, танцевал весело, без оглядки, хотя все понимали, что, по существу, они танцуют на вулкане.
Подумать только – в столице за один год было организовано 540 светских балов! Веселилась на них, танцевала и Роза, хотя в животе было пусто. Выручали званые обеды, куда приглашенные приходили со своим хлебом. Бывшую виконтессу, узницу Карм, освобождали от такой подати.
Выйдя из тюрьмы, Роза, конечно, сразу возобновила свои прежние связи. Она часто бывала в салоне у Шуазелей, у Остенов, но чаще всего у своей теперь самой близкой подруги, бывшей сокамерницы, Терезы Кабаррус, которая сумела развести с женой своего любовника Тальена, сама развелась с первым мужем, маркизом де Фолтень, и стала… мадам Тальен. Любовь, которую этой темпераментной испанке удалось разжечь в душе Тальена, погасила, как встречный огонь гасит лесной пожар, террор Робеспьера. Разница в возрасте – целых десять лет – не мешала дружить этим двум молодым женщинам – дочери кастильского банкира и креолке-аристократке.
Тереза ввела Розу в высший свет, познакомила с теми представителями новой власти, которые сыграют такую важную роль в ее жизни, и прежде всего с Полем Баррасом, который будет иметь полное право заявить в своих «Мемуарах»: «Этого корсиканского офицерика Наполеоном сделал я…»
В озябшем Париже не только танцуют. Все поголовно увлекаются гаданиями, предсказаниями и пророчествами. Всегда в этом люди находят утешение в смутные, беспросветные времена.
Роза, как и все креолки, была, конечно, суеверна и, несомненно, вот уже семнадцать лет (ей сейчас тридцать два) находилась под неизбывным гнетом прорицательства Элиамы. Первая его часть уже в точности исполнилась. Первый ее муж, достигший
В компании никогда не унывающей «депутатши» Терезы и дочери знаменитого трагика Франсуа Тальма, Жюли, Роза отправилась к знаменитой на всю Европу гадалке, принимавшей своих клиентов не в тусклой хижине, а в роскошном двухэтажном особняке на улице Турнон, 5.
Всемирно известная гадалка Мария Аделаида Ленорман родилась в провинции в семье скромного обивщика. Когда ей исполнилось шестнадцать, она приехала искать счастья в Париж, где поступила работать в шляпную мастерскую. Очень скоро у нее стала проявляться склонность к прорицательству, и она, сделав несколько удачных предсказаний, поняла, что это дело может приносить весьма солидный доход. Несколько лет удачной практики принесли ей желанную славу и деньги.
Она переехала из своей скромной квартирки в большой особняк в центре Парижа, где поставила свой притягательный для многих бизнес на широкую ногу. К ней зачастили богатые люди, дельцы, банкиры, которым были необходимы ее советы, склонные к мистике поэты и писатели, среди них, между прочим, и мадам де Сталь, видные политические деятели и даже руководители страны. Говорят, она предсказала Робеспьеру и Сен-Жюсту, что они закончат свою жизнь на гильотине. Те молча ушли от нее, сильно подавленные, но никаких санкций против отважной гадалки принято не было.
…Роза с тревожно бьющимся сердцем подходила к опасному для нее особняку. В ту минуту она и не подозревала, что у этой гадалки много лет назад побывал тот человек, который сделает ее королевой…
Как-то на улицу Турнон, куда только что перебралась удачливая гадалка, заглянул молодой, смуглый, низкорослый офицерик-артиллерист, которому тоже захотелось узнать, что ждет его впереди. Они с товарищем терпеливо дожидались своей очереди среди многочисленных клиентов, пожелавших узнать, «светит» ли им в жизни фортуна. Вдруг дверь кабинета распахнулась, оттуда вышла полнеющая гадалка и молча уставилась на офицерика. От ее пристального, сверлящего взгляда тому стало не по себе, он даже поежился. Она в полной тишине долго изучала его лицо. Вдруг громовым голосом воскликнула: «Что это вы сидите? Ну-ка встаньте! Перед вами – будущий император Франции!»
Все клиенты, удивленные таким смелым предсказанием, послушно встали перед каким-то замухрышкой – офицериком в стоптанных сапогах. Ошарашенный ее словами Наполеон тоже поднялся. Он, конечно, не придал большого значения «этой блажи колдуньи». Но когда он на самом деле стал императором, то вспомнил ее пророчество и отвалил ей за него целый миллион франков.
Снова пути Наполеона и Жозефины так же, как и тогда в Фонтенбло, очень близко подошли друг к другу, и до их пересечения оставалось совсем немного, всего несколько месяцев…
Роза, став потом и Жозефиной, часто навещала гадалку, завела с ней дружбу, а будучи императрицей, приглашала к себе во дворец. Ее визиты не нравились императору – коронованная императрица якшается с какой-то гадалкой, прислушивается к ее предсказаниям, советам. Какая все же она суеверная дикарка, черт бы ее побрал!
Но Жозефина, не обращая внимания на окрики мужа, настолько сблизилась с Ленорман, что стала даже ей диктовать свои «Исторические секретные мемуары», которые та старательно записывала на бумаге.