Несравненная Жозефина
Шрифт:
Она постоянно твердила Жозефине, что Наполеон не станет с ней жить, непременно разведется и что его давнишние угрозы – это не шутка и не реакция на ее проступки. Он, мол, давно все замыслил, давно подыскивает себе принцессу королевских кровей. Узнав о том, что его тайные, тщательно оберегаемые намерения породниться с королевским домом Европы стали через эту проклятую бабу известны Жозефине, Наполеон рассвирепел. Вызвав к себе гадалку, неблагодарный ее клиент велел ей убираться к черту на рога, покинуть Париж и пределы Франции в двадцать четыре часа. Она не посмела ослушаться воли императора и уехала в Бельгию, где прожила около десяти лет, до реставрации монархии во Франции. Там она продолжала заниматься своим любимым делом, богатела и к тому же занялась литературным трудом. Ленорман написала несколько книг, в том числе «Оракулы Сивиллы». Она там закончила
Узнав о ее феноменальных способностях, к ней в особняк приходили многие русские. Среди них был и двадцатилетний поручик Сергей Муравьев-Апостол. Ленорман начала ему гадать на особых картах – таро, но не прошло и пяти минут, как, страшно побледнев, она бросила карты на стол.
– Нет, я не стану вам гадать, простите, – тихо сказала она. – Передо мной маячит петля, она мешает мне сосредоточиться.
Пораженный ее словами, сникший офицер печально побрел вон из ее дома.
Через одиннадцать лет, 13 июля 1826 года, один из организаторов восстания декабристов подполковник Сергей Иванович Муравьев-Апостол болтался в петле вместе со своими четырьмя товарищами.
Ленорман утверждала всегда, что доживет до ста лет, но, увы, ошиблась в своем предсказании на целых двадцать девять. Этот факт лишний раз подтверждает истину, что пророк никогда не должен предсказывать собственную судьбу…
Когда Роза с подружками вошла в салон, подручная гадалки протянула им перечень способов предсказаний вместе с прейскурантом, с указанием суммы за каждую услугу. Таких оказалось тринадцать: «Обследование трупа, вызывание теней умерших, появление призраков, отражение поверхности воды в тазу в зеркале, пепел, разносимый северным ветром, пламя свечей, веточки лавра, вербена, белок яйца, ногти, огонь, птицы, специально откормленные отборным зерном, петух, вытаскивающий клювом вырезанные из картона буквы алфавита».
Роза не знала, на чем же ей остановить выбор. Она не успела этого сделать, так как гадалка поманила ее в свой кабинет кривым, похожим на колючку пальцем.
Неизвестно, что ей нагадала за дверью Ленорман, подтвердила ли магический прогноз Элиамы с Мартиники, но после того, как Роза рассказала ей обо всем, пожаловалась на свою несчастную судьбу, та без всяких обиняков откровенно посоветовала ей:
– Почему бы вам, милочка, не стать содержанкой какого-нибудь богача? Вы женщина видная, красавица, охотников найдется немало.
Роза в удивлении вытаращила на нее глаза.
– Да что вы, милочка, брыкаетесь. Сейчас такая жизнь, хуже собачьей, ничего позорного в такой связи нет, смею вас заверить. Сколько аристократов мечтают о близости с вами, только свистните!
Роза задумалась. Что оставалось ей делать, вдове без гроша в кармане, с двумя малолетними детьми на руках? Ничего. Лишь последовать совету мудрой гадалки.
Первой ее жертвой стал маркиз де Коленкур, красивый пятидесятилетний мужчина, на которого заглядывались все придворные красавицы. Его старший сын Луи, как и отец, будет верой и правдой служить Наполеону, который назначит его своим послом в Санкт-Петербург (1807–1811), а в период возвращения его с Эльбы, так называемых Ста дней, он даже займет кресло министра иностранных дел. Маркиз, бывший генерал Людовика XVI, во время революции не эмигрировал, остался в стране, и его не тронули. Он был одним из немногих аристократов, которые перешли на сторону Наполеона. Он стал мужем графини д’Артуа. Более того, новые власти выплатили ему пенсию за три года, большая часть которой осела в карманах Розы, в которую Коленкур на самом деле влюбился без памяти. Седина в голову – бес в ребро! Он даже намеревался развестись со своей супругой из-за «божественной креолки», но она не приняла такой жертвы от пожилого любовника. Слишком мелкая для нее птица.
В конце сентября Роза, понимая, что теперь ей предстоит беспокойная жизнь куртизанки, сняла для себя уютную недорогую квартирку на Университетской улице, где открыла свой салон и принимала в нем богатых клиентов – банкиров, крупных дельцов, политиков, стоявших у власти. Но денег, полученных за продажную любовь, ей все равно не хватало, – ее новая профессия требовала больших
Чем же привлек ее Баррас, этот крупный, крепко сбитый человек с широким, как блин, лицом, на котором отражались все мыслимые пороки? Теперь она не обращала особого внимания на внешность клиента, куда важнее его туго набитый кошелек и то место, которое он занимал в обществе. Воду с лица не пить.
Поль Баррас родился в 1755 году в Провансе, на юге Франции, в молодости поступил на военную службу, принимал участие в неудачном походе французского экспедиционного корпуса в Индию, откуда французов прогнали англичане. Всю жизнь больше всего на свете он любил красивых женщин, развлечения и деньги и старался раздобыть их любыми способами. За присвоение воинских фондов и за неисполнение служебных обязанностей его уволили из армии, и этот убежденный противник королевской власти, этот проходимец в разгар республиканского переполоха в Париже, в этой мутной воде всплыл, оказался на самом верху. Стал народным депутатом от третьего сословия Национальной ассамблеи, потом депутатом Учредительного собрания, в котором, стуча кулаком по трибуне, призывал к казни «предателя-короля». Его усердие не осталось незамеченным якобинцами. Член Комиссии Пяти, член Комитета общественной безопасности, главком внутренних войск, наконец председатель Конвента – этот виконт держал в руках все нити политических интриг. Сам искусный интриган и притворщик, он и не собирался долго находиться в услужении у якобинцев. Выждав удобный момент, когда развязанный революцией кровавый террор достиг своего апогея, он ловкой подножкой вышиб из колеи прежде восхваляемого им до небес Робеспьера, главную опору, тайком организовав вместе с Тальеном и Фуше термидорианский переворот. Голова его дружка Робеспьера покатилась по дощатому настилу эшафота. Под постановлением Конвента о его казни стояла и его, Барраса, подпись. Верховная власть в стране перешла к Директории, и он стал одним из ее пяти директоров, а потом и председателем.
Он сразу же окружил себя невиданной роскошью в Люксембургском дворце. Он по-прежнему любил деньги, власть и красивых женщин и постоянно обновлял свой «гарем». «Любовь – это демократия в действии, – любил повторять он. – Она развивается, а не стоит на месте». Этот похотливый циник, порочный до мозга костей, был еще и большим развратником. Когда ему надоедали женщины или не было под рукой такой, которая его сильно возбуждала, он не гнушался и мальчиками.
Розе было хорошо известно о таких шалостях и «слабостях» этого восседавшего на Олимпе правителя, но даже это не могло поколебать ее решимости. Сейчас для нее главное не он, Баррас, а его Олимп.
Она видела его пару раз у Тальенов, и теперь, после достигнутого соглашения с Терезой о дележе любовника, она приступила к энергичным действиям.
В январе 1795 года она послала ему свою первую завлекательную записочку – клюнет ли он на нее? «Давненько не имела удовольствия видеть Вас. Нехорошо с Вашей стороны обижать невниманием старую знакомую». В феврале она отправила ему вторую, в которой сообщала о своем «легком недомогании» и корила его за то, что «он так ни разу и не посетил ее».
Опытный бабник сразу понял, к чему она клонит. Он давно обратил внимание на соблазнительную смуглянку и тут же откликнулся на приглашение.
Великолепный будуар, увлекательная беседа, которую элегантный виконт расцвечивал своим остроумием, легкое вино, пылающий камин, – Роза без особого труда добилась своей цели. Наутро, выходя от своей новой любовницы, Баррас приобщил и эту брызжущую темпераментом креолку к списку своих одалисок.
Любвеобильный Баррас рассчитывал лишь на мелкую интрижку с прелестной мадам де Богарне, на скоротечность их связи, но, как оказалось, сильно заблуждался на сей счет. Нежданно-негаданно через пару месяцев он осознал, что не в силах ее бросить, как он без всякого сожаления прежде бросал десятки приглянувшихся ему женщин. Нет, эта страстная креолка стала камнем преткновения, и он чувствовал, как крепко держит она его в своих нежных объятиях.