Несущие грозу
Шрифт:
– Второй диск тоже закодирован, сэр.
– И ты говоришь, что не можешь сломать защиту?
– спросил Акерман.
– Боюсь, что нет, сэр. По крайней мере, не с этим оборудованием.
– Хорошо. Поступим по-другому. Стань за Хелмом и приложи пистолет к голове. Ошибочка, приложи мой пистолет. Он с глушителем, так что, если его придется использовать, мы никого не побеспокоим. Вот, возьми и дай мне свой.
– Белинда, у тебя есть сигареты?
– Да.
Акерман сказал:
– Курение вредно для здоровья, но иногда оно имеет свои преимущества. Зажги
Руфь подняла голову.
– Что вы сделаете, если я вам не скажу? Опять ударите меня?
– Нет, но тогда миссис Акерман приложит зажженную сигарету к груди мистера Хелма. А мистер Мортон вышибет ему мозги, если он попытается возражать. Мы - люди великодушные и дадим ему немножко постонать, но не очень громко. Чтобы не беспокоить соседей.
– Я просто не верю!
– воскликнула Руфь.
– Вы работаете на правительство США, вы знаете, что я американская гражданка, мистер Хелм работает на правительство США так же, как и вы. Мэтт, они что, с ума посходили?
Я пожал плечами. Конечно, они психи, но с другой стороны, как профессионал, я вполне могу их понять.
Я сказал:
– Может быть, да, а может быть, нет. Проблема в том, что сейчас у них есть оружие.
Акерман рявкнул:
– Давай, Белинда!
Девушка с сигаретой во рту раздвинула мне рубашку. В обмен она показала мне свою пышную белую грудь в прорези своей блузки, когда наклонилась ко мне. Я не скажу, что сейчас это меня сильно возбуждало, но тем не менее грудь производила впечатление, она это знала. Она страстно улыбнулась мне, глубоко затянулась сигаретой, выдохнула дым мне в лицо и прижала уголек к коже. Я почувствовал очень знакомый импульс боли, знакомый запах горящих волос и кожи, смешанный с ароматом табака. Я уже много раз играл в эти игры со всеми возможными вариантами. На этот раз мне не нужно было притворяться, что мне не больно. Я прекрасно сыграл свою роль, покричав и постонав весьма убедительно. Я прошептал:
– Ты - садистская сучка.
Ругательства тоже входили в представление. Белинда опять затянулась.
– Сорок три.
Это был голос Руфи, который для меня прозвучал глухо, потому что Белинда опять приложила ко мне сигарету.
– Что вы сказали, миссис Штейнер?
– спросил Акерман.
– Вы хотели знать, сколько в книге глав? Их сорок три. Приложения никакого нет, Марк не успел его написать.
– Очень хорошо, теперь имена.
– Что вы с ним сделаете, если я скажу?
Теперь настала моя очередь. Я хрипло прошептал:
– Руфь, не надо... Об меня тушили сигареты столько раз, что я стал, как огнеупорный кирпич. Не говори этой сволочи ничего. Ах! Ах!
– Герой, не храбрись!
– сказала толстуха, убирая сигарету и глубоко затягиваясь.
– Ну, миссис Штейнер?
– Ах! Ах!
– Не такой уж ты огнеупорный, милый!
– ухмыляясь, сказала Белинда.
– Проверим еще раз.
– Аааах!
– Прекратите, прекратите!
– закричала Руфь.
– Что вы хотите знать, мистер Акерман?
– Где у вас еще запланированы контакты? Она облизала губы.
– Лима, Сантьяго, Кито. Должна была быть еще одна встреча в Буэнос-Айресе, но я перенесла ее в Итаипу.
– Дискеты, которые нашел мистер Мортон в вашей комнате, это копии той, что вы поручили в Итаипу?
– Да.
– А где оригинал?
– Его забрали у меня как раз перед вашим приходом. Подошел человек, и я отдала ему дискету. Я не знаю, как его зовут. Я попросила Лени Отейро, и она организовала эту встречу.
– Отейро - это имя кого-то из ваших адресатов или служащего этого отеля?
Руфь сначала не знала, отвечать ей или нет, но потом пожала плечами. Какая разница, у нее уже нет этой дискеты. Лени Отейро - это женщина из Буэнос-Айреса.
– Вы сделали две копии? Одну для себя и одну для мистера Хелма?
– Нет. Одну, чтобы он хранил ее, а вторую, чтобы он отправил ее в Вашингтон. Раз вы нашли у него только одну дискету, то, значит, копия той, которую я дала ему в Рио, уже на пути в Вашингтон.
– В Вашингтон!
– воскликнул Акерман.
– И вы не оставили ни одной копии себе? Это странно.
Она резко сказала:
– Ничего странного. У нас была бы копия каждой дискеты, и их хранил бы Мэтт на случай, если они срочно понадобятся. Даже если бы оригиналы не дошли туда, куда я их отправляла, еще один комплект был бы в Вашингтоне.
Акерман помолчал.
– Те люди, которым ваш муж доверял дискеты, все были женщины? Вы сказали, что человек из Буэнос-Айреса была женщина, а из Рио? В понедельник вы в женском туалете встречались еще с одной женщиной, правильно?
Руфь вздохнула.
– Похоже, мой муж в молодости очень любил женщин, мистер Акерман. Да, люди, которых он просил хранить дискеты, все женщины.
– Понятно, теперь, пожалуйста, имена.
Она облизала губы.
– Я не могу. Что вы с ними сделаете?
– Ничего, если они отдадут дискеты по-доброму.
– Я не верю вам. Если одна из них будет сопротивляться, вы будете бить ее, как ударили меня. Нет, я их не предам.
– Белинда!
Когда Акерман не услышал привычного стона, он оглянулся. Белинда последний раз затянулась сигаретой и потушила ее в одной из пепельниц. Акерман нетерпеливо сказал:
– Белинда, ты не на сцене. Просто зажги другую сигарету и ...
Девушка покачала головой.
– Нет.
Акерман изумился:
– Что ты сказала?
Белинда спокойно объяснила:
– С меня садизма хватит. Вон стоит парень, и, насколько я поняла, он должник Мистера Хелма. Я подержу пистолет, а он пусть для разнообразия развлекается.
Говорила она еще ровно, но лицо у нее было абсолютно белое, даже немножко зеленое, а на лбу выступили капельки пота.
Акерман спросил: