Нет числа дням
Шрифт:
— Я провела его в гостиную, Николас. Он был страшно потрясен, когда услышал о смерти твоего отца. Ехал-то к нему.
— Кто «он»?
— Представился как Дэвид Андерсон.
— Никогда о таком не слышал.
— Наверное, из бывших учеников.
— Он сказал, что ему нужно?
— Я не спрашивала. Это ведь не моя забота.
— Ну и не моя скорее всего. Ладно, пойду узнаю, зачем он приехал.
Дэвиду Андерсону на вид было около сорока — грузный, сутулый, в выпуклых очках, с гривой вьющихся седых волос и виноватой улыбкой. Вельветовый пиджак, свитер и джинсы он, похоже, купил еще в студенческие годы. Хотя не факт, что эти годы закончились. Слишком уж потрепанным
— Рад познакомиться, мистер Палеолог. Вы ведь… э-э-э… сын Майкла?
— Один из его сыновей, если быть точным.
— Я так расстроился, когда узнал. Поверить не мог.
— Как и мы все.
— Ваша домработница сказала, он упал?
— Да. В прошлое воскресенье. — Ник решил воздержаться от подробностей. Вряд ли, конечно, Андерсон попросит показать ему те самые ступени, но осторожность никогда не помешает. — В последнее время отец сильно ослаб. Боюсь, рано или поздно что-то подобное должно было случиться.
— Когда я говорил с ним, он казался таким же, как всегда.
— Да, соображал он не хуже, чем раньше. Ум острый как бритва. А когда вы с ним… говорили?
— Он звонил мне дней десять назад.
— Вот как… Вы общались с отцом еще с Оксфорда?
— Да, время от времени. Я преподаю историю в Шерборне [15] . Именно Майкл помог мне получить работу. Поэтому я всегда был рад услужить ему. Хотя попросил он меня впервые. Как жаль, что я так и не успел вовремя поделиться с ним результатами.
15
Шерборн, Шерборн-Скул — мужская привилегированная частная средняя школа в графстве Дорсетшир. Основана в 1550 г.; 660 учащихся.
— А о чем он вас попросил?
— О, провести кой-какое расследование. Несложное, хотя выкроить для него время, свободное от преподавания, было не так уж просто, скрывать не стану. Эти конторы вечно закрыты именно тогда, когда ты в них приходишь.
— Какие конторы?
— В данном случае Эксетерская кафедральная библиотека. Но в среду я туда прорвался и нашел то, о чем просил Майкл. Жаль, что слишком поздно.
— Действительно жаль. А… о чем он вас просил?
— Это слишком специфическая тема, вам будет скучно.
— И все же?
— Вы уверены?
— Будет действительно обидно, если окажется, что вы зря проделали работу и о ней даже некому рассказать. Я — сын своего отца, мне всегда импонировал его… энтузиазм.
— Приятно слышать.
— Однако я кое-чего не понимаю. Почему он сам не съездил в библиотеку? Не хочу показаться невежливым, но…
— Дело в материалах, мистер Палеолог. Не каждый может прочитать манускрипты семнадцатого века. Майкл знал, что у меня в этом деле больше опыта. Он ведь был скорее археологом, а не кабинетным ученым.
— Манускрипты семнадцатого века?
— Да. Если быть точнее — разрозненная переписка между викарием и церковным старостой прихода…
— Сент-Неот?
Андерсон с изумлением посмотрел на Ника:
— Вы знали!
— Только о том, что отец интересовался историей церкви Сент-Неот.
— Да, он действительно ею интересовался.
— А каким образом переписка оказалась в Эксетере?
— Дело в том, что в семнадцатом веке в Труро не было епархии. Все приходы Корнуолла подчинялись епископу Эксетера. Хотя мало кто из них вел такую оживленную переписку, как Сент-Неот. Начало ее восходит к пятнадцатому веку. Но Майкл интересовался веком семнадцатым. Он прослышал о письме, написанном одним из церковных старост, Ричардом Боденом, в тысяча шестьсот шестьдесят втором году, речь в нем шла о мерах предосторожности, принятых для защиты прекрасных витражей церкви во время гражданской
— И вы смогли это подтвердить?
— Не совсем. Возникли кое-какие трудности. Я пытался дозвониться Майклу, чтобы обрисовать ситуацию, но к телефону, конечно, никто не подошел. Мы еще раньше договорились, что я приеду сегодня утром, так что…
— Вы могли оставить сообщение.
— Майкл особо предупредил меня, что не следует оставлять никаких сообщений.
— Серьезно?
— Да. Не знаю, правда, почему, но он очень на этом настаивал. Думаю, не вам мне рассказывать, каким упрямым мог быть Майкл, когда чего-нибудь добивался.
— Да уж, — невольно улыбнулся Ник. — Не мне.
Ему очень хотелось поподробнее расспросить Андерсона, почему отец так внезапно возненавидел автоответчик. Единственное, что приходило в голову, — отец ни в какую не хотел принимать предложение Элспет Хартли. Хотя сам он мог объяснить это придирчивостью ученого. И все равно такая секретность казалась излишней.
— Так что там насчет… трудностей?
— Вы действительно хотите, чтобы я залезал в дебри?
— Хочу.
— Ну ладно. Тогда позвольте показать вам вот это. — Андерсон порылся в портфеле и достал папку. — Фотокопия письма Бодена.
Он положил папку на кофейный столик и открыл ее.
Ник внимательно рассмотрел лист бумаги с копией письма. Да, похоже, насчет семнадцатого века Андерсон прав. Письмо разглядеть можно, но что там написано не разберешь — витиеватые буквы сплетались в паутину неровных строчек.
— Ничего себе. И вы можете такое прочитать?
— Да, у меня большой опыт. Боден написал ответ на письмо секретаря епископа, которое, к сожалению, не сохранилось. Вот тут он говорит, — Андерсон ткнул пальцем в абзац, который, на взгляд Ника, был неотличим от остальных. — «Мистер Филип просил меня обдумать меры предосторожности, которые мы в результате и приняли, чтобы сохранить прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии и отвлечь от него внимание сторонников парламента в те мрачные дни девять лет назад». Имеется в виду тысяча шестьсот пятьдесят первый год, потому что письмо датировано… — палец Андерсона двинулся по строчкам, — двадцать первым мая шестьдесят второго. Да, верно. А вот тут Боден продолжает. — Палец вернулся назад. — «Оно было извлечено за пять лет до того». Значит, имеется в виду сорок шестой. «Мы не могли позволить, чтобы оно пострадало от рук пуритан, и потому замуровали его и вверили присмотру нашего верного друга, мистера Мэндрелла, и оно до сих пор, я уверен, находится в безопасности». Дальше всякие вежливости. Я прочел вам самое главное.
— Упоминание о витраже, да?
— В том-то и состоит трудность. Боден о нем не упоминает.
— Что?
— Он пишет: «прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии». А вот что это за сокровище не уточняет. Может быть, ему это было просто не нужно — адресат прекрасно знал, о чем идет речь. Догадка о том, что это должен быть витраж, кажется мне довольно правдоподобной. И все же, повторюсь, это только догадка.
«Прекрасное и уникальное сокровище нашей епархии». Ник изучал фразу, которая после расшифровки Андерсона стала более читаемой. Он точно помнил, что, цитируя Бодена, Элспет употребила слова «наше красивейшее окно». А тут собственной рукой церковного старосты написано куда более неопределенное выражение. Конечно, он мог иметь в виду именно витраж. Вполне возможно. Но это не доказано. Полной уверенности нет, остается некое сомнение, за которое и собирался уцепиться отец. «В этой игре нельзя верить ничему, кроме первоисточников», — сказал он незадолго до смерти. Вот он — первоисточник. Так в чем же игра?