Нет числа дням
Шрифт:
— Тогда о чем же он вас просил?
— Найти одного старого знакомого. Вот это я действительно умею. Но Майклу — увы — не помог.
— А какого знакомого?
— Дигби Брэйборна. Слышали о таком?
— Вроде бы нет.
— Да и не должны были. Он ровесник Майкла. Тоже археолог. Вместе учились в Брейзноз-колледже, в Оксфорде. Забавный был парень. Приятно его вспоминать. Исчез он из Оксфорда внезапно, и поговаривали о каком-то темном дельце.
— Каком дельце?
— В тюрьму попал. Вроде бы за мошенничество. Подтверждал подлинность подделок, которые затем продавали на аукционах. Нанес ущерб
— И когда это случилось?
— Лет сорок назад, если не больше. Дайте-ка подумать… Да. Осенний триместр, пятьдесят седьмой год.
— И что, его действительно посадили?
— К сожалению, да. Я пару раз навещал Дигби в Редингской тюрьме, что было очень благородно с моей стороны. Но потом он попросил меня больше не приходить. Я послушался. С тех пор я его не видел. В Оксфорде он больше не появлялся — ни в университете, ни в городе.
— Что же с ним случилось?
— Не имею ни малейшего понятия. Так и сказал Майклу, хотя и согласился порасспрашивать. И все равно ничего не узнал. Брэйборн исчез с концами.
— А зачем он отцу понадобился — через столько-то лет?
— Наверное, вспомнил старую армейскую дружбу. Они вместе воевали.
— Правда? — удивился Ник, потому что на его памяти отец никогда не ностальгировал по старой полковой дружбе. Он вообще про войну почти не рассказывал. Отслужил, как мог, за короля и отечество, особо не рисковал — вот, собственно, все, что он говорил. Почти всю войну провел на Кипре, вдали от серьезной опасности. — На Кипре, наверное?
— Скорее всего. Помню, как они обсуждали службу. А вот на Кипре или нет — не знаю.
— Во всяком случае, отец говорил, что там.
— Вам лучше знать. Хотя подозреваю, что они могли побывать… и в других местах.
— Могли, разумеется.
— Кто теперь скажет?
— Разве что Дигби Брэйборн.
— Разве что. Но где его искать? — усмехнулся Фарнсуорт. — Похоже на него, кстати. Вечно исчезал, как только оказывался нужен.
Вечер закончился без происшествий. Арчи, как обычно, напился. Анна удачно избежала приставаний Фарнсуорта. Миссис Уэллер обнаружила, что Лора учится в школе, которую когда-то окончила она сама, и в отличие от Лоры обрадовалась. А Фреду Дэйви так и не позволили завести разговор о завещании в присутствии Бэскомба. Хотя неизвестно, о чем он заговорит с Фарнсуортом по дороге в Тинтагель.
Даже когда безутешные близкие проводили гостей и остались одни, они не сразу смогли обсудить свои проблемы. Пришлось всем вместе убирать со стола и загружать посуду в машину, чтобы пораньше выставить Пру домой. Кроме того, Том и Лора по-прежнему ничего не знали — и не должны были узнать — о втором завещании деда. У Ника с Эндрю был свой секрет, рядом с которым сожженное завещание казалось детской шуткой. И о нем тоже нельзя говорить. Может быть, им вообще не представится возможность обсудить свою тайну до отъезда Ника.
— С деньгами всегда так — были да сплыли, — легкомысленно сказал Том после нескольких бокалов вина, за которыми последовала бутылка пива «Гролш».
— Эта Хартли, она нас надула? — спросила Лора.
— Видимо, да, — ответила Ирен.
— И что мы будем
— Ничего. А что тут можно сделать?
— Разыскать ее, — предложил Том.
— Для чего? Она всего-навсего морочила нам голову, это не преступление.
— И все равно, — сказал Ник. — Завтра по дороге домой я остановлюсь в Бристоле и попробую разузнать, правда ли, что настоящая Элспет Хартли сейчас в Бостоне.
— Ты что, завтра уезжаешь? — встревожился Эндрю.
— В среду меня ждут на работе.
— Жизнь продолжается, — покачала головой Анна. — И работа тоже. И конца ей не видно, особенно теперь, когда Тантрис испарился, как дым.
— Мы все равно можем продать Треннор, — напомнила Ирен.
— Да, но не так быстро. И не так выгодно.
— Зачем же Хартли водила нас за нос? — задумался Том. — Вы правы: никакой выгоды она не получила. И к чему было затевать всю историю?
— Никто не знает, — ответила ему Ирен.
— Но ведь какое-то объяснение существует!
— Вероятно.
— Не вероятно, а точно. Дед сразу просек насчет Тристана и Изольды. Он знал, что Тантрис — выдумка.
— Положим, да.
— Тогда почему не всполошился, не предупредил остальных?
— Предупредил, — подал голос Бэзил. — Тебя.
— Меня — да, только где тут смысл? Надо было трубить общий сбор, оповещать вас. Почему он вам-то ничего не сказал?
Хороший вопрос. Жаль, что ответа никто не знает. Во всяком случае, подходящего ответа, потому что леденящие догадки, который родились в душе Ника, ответом считать не хотелось. Отец раскусил Элспет с самого начала, это понятно. Но рассказать об этом во всеуслышание не смог из-за того, что лежало под полом, в погребе. Потому и послал подсказку Тому, зная, что внук вряд ли явится в родные места в ближайшее время, разве что на похороны кого-то из близких — деда, например. Майкл Палеолог и впрямь хотел, чтобы дети узнали правду, но только после того, как сам он не сможет больше бороться в одиночку. Выходит, предвидел свою смерть. А смерть, которую предвидят, вряд ли можно назвать случайной.
Ирен и Лора уехали на закате. Ирен, как обычно, спешила открыть «Старый паром» — теперь, когда гусыня, обещавшая было снести золотое яйцо, улетела, приходилось думать о работе. Видно было, что сестре хочется поговорить более откровенно, чем днем, но она держала себя в руках.
В отличие от Анны, которая кипела и фыркала без слов, но достаточно красноречиво. Когда Том объявил, что выйдет на воздух покурить, никто к нему не присоединился, тем более что Эндрю буркнул что-то про отсутствие табака в сигаретах сына. Все только обрадовались возможности наконец-то поговорить.
— Эндрю, Дэйви спрашивал тебя о кузене Димитрии?
— Нет. Хотя меня это скорее насторожило. Он ведь должен о нем знать.
— Не обязательно, — сказал Бэзил.
— А я говорю, знает, — настаивал Эндрю. — Интересовался у меня, вся ли семья собралась. Зачем, спрашивается?
— А если просто так, без всякой задней мысли?
— Вот именно — задней. Заднее не бывает.
— Он все равно ничего не докажет, — упрямо сказала Анна.
— Надеюсь, ты права. Потому что если у Дэйви осталась копия завещания, даже та малость, которую мы можем получить, выскользнет у нас из рук.