Нет числа дням
Шрифт:
— Не назвал бы это малостью, — заметил Ник.
— Тебе легко говорить.
— Не так уж легко, если вспомнить, что я рискую головой не меньше тебя.
Братья уставились друг на друга. Ник винил Эндрю в том, что тот не позволил ему сразу же, как только обнаружилось тело, вызвать полицию. Тогда бы сейчас не пришлось гадать, насколько серьезно они завязли. Он не мог высказать опасения вслух и лишь сверлил Эндрю недобрым взглядом.
— Мы все рискуем одинаково, — попыталась успокоить Ника Анна, не имея никакого понятия об истинном значении его слов. — Ну
— Ты говоришь как Ирен, — поддел Бэзил.
— Да заткнись ты! Дело-то серьезное. Ник, а по разговорам Фарнсуорта непохоже, что он знает о нашем венецианском кузене?
— Нет, — кратко ответил Ник.
— Ну и хорошо. И не стоит бояться, что у Дэйви сохранилась копия, этак можно до паранойи дойти. Я, например, считаю, что мы уничтожили единственный экземпляр.
— Откуда такая уверенность? — мрачно поинтересовался Эндрю.
— Оттуда, что надо же на что-то надеяться. Я психую не меньше, чем ты, но…
— Сомневаюсь.
— Ладно, ты больше, если хочешь. Мне все равно. Я бы очень хотела добраться до этой стервы, Хартли, но вряд ли смогу. Понятия не имею, зачем она сыграла с нами такую злую шутку, но единственная возможность…
— У нее наверняка была причина, — перебил сестру Бэзил.
— Правда? — обернулась к нему Анна. — И какая же?
— Не знаю.
— Вот именно. Не знаешь. И я не знаю. Никто из нас не знает. И сомневаюсь, что Элспет Хартли собирается нас просветить. Поэтому предлагаю сконцентрироваться на том, что мы можем сделать.
— А! Философия последнего шанса!
— Благодаря тому, что мы сунули в камин кусок бумаги, у нас не отняли дом. Вот единственное, что сейчас имеет значение. Все остальное — пустой лотерейный билет. Выбросить и забыть. Я, конечно, поговорю с Ирен, когда Лора уедет, но уверена: будь она здесь, она бы меня поддержала. Надо жить так, будто мы никогда не слыхали об Элспет Хартли.
— А о кузене Димитрии? — спросил Эндрю.
— И о нем тоже. Особенно о нем. Пора подвести черту, мальчики, и забыть весь этот кошмар. — Анна сделала солидный глоток джина с тоником. — И жить дальше.
Именно этим и собирался заняться Ник. Хотелось верить, что привычная жизнь вытеснит из памяти все потрясения прошедшей недели. Проводив братьев и сестер, он вошел в кабинет и засмотрелся на фото: отец, дед и Рэдфорд в Тинтагеле, в 1935 году. Майклу в тот год исполнилось девятнадцать, хотя выглядел он старше — серьезный, в солидном твидовом костюме. На заднем плане маячили расплывчатые фигуры, которых Ник раньше не замечал: двое рабочих оперлись на лопаты и тоже смотрят в фотоаппарат, по пояс высовываясь из вырытой ими ямы. А вдруг один из них — Фред Дэйви? Ник долго всматривался в снимок, но так ничего и не разглядел. Да это и не имело значения. Значение имело то, что Дэйви мог быть одним из них.
Мысли о находке из погреба мучили Ника, не давая ему спать. Во сне он снова поднимал тяжелую плиту, и луч света падал на пустые глазницы черепа. Он вскакивал
Задолго до рассвета Ник поднялся и собрал вещи. Ему хотелось поскорее в путь — наконец-то оказаться одному и подальше отсюда. Он даже решил не дожидаться Пру, как обещал, а оставить ей записку. Наспех позавтракал и, как только забрезжил холодный, пасмурный день, вышел к машине — проверить колеса и залить бачок омывателя стекол.
Манометр лежал в бардачке. Ник открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья и тут же заметил на водительском какой-то предмет, которого раньше определенно не видел. Большой коричневый конверт, незапечатанный, внутри что-то объемное. На конверте большими буквами надпись: «Констеблю Уайсу, Кроунвилл, полицейский участок, Плимут».
Ник уставился на конверт, гадая, что в нем и как он сюда попал. Окна были целы, машина заперта. Может быть, кто-то брал ключи? С тех пор как вчера утром он вернулся в Треннор из Плимута, они лежали в кармане куртки, которая висела в прихожей. Вчера кто угодно мог вытащить их, выскользнуть во двор, а потом подкинуть обратно. Нетрудно. И не дольше, к примеру, чем сходить в туалет. Но кому это могло понадобиться? Кому — и зачем?
Ник взял конверт и вытряс содержимое на сиденье. Видеокассета. Кто бы ни положил ее сюда, он хотел, чтобы Ник просмотрел запись раньше, чем это сделает полиция.
Через минуту Ник уже сидел в гостиной, глядя на экран телевизора.
Запись сделали ночью, с помощью инфракрасной камеры. Ник узнал зернистую, белесую картинку, какие время от времени показывают в новостях про войну. Но тут войны не было. Был Бодмин-Мур. Камера скользнула по телевышке на Кэрадон-Хилл, по дальним холмам — будто ориентируя зрителя на местности. Затем перескочила ближе — к густым зарослям кустарника, оплетенным колючей проволокой. Ник давно понял, где это. И что будет дальше.
Машина — судя по силуэту, «лендровер» — остановилась на обочине дороги. Погасила фары. Через несколько минут оттуда выбрались два человека. Огляделись. Оба не слишком узнаваемы, и все же, на взгляд Ника, определить, кто есть кто, труда не составит. Открыли багажник, вытащили оттуда сверток длиной около шести футов и потащили вверх по склону. Приподняли изгородь, и первый пролез под ней, волоча сверток за собой. Второй включил фонарь — всплеск ядовито-белого света на пленке. Сверток исчез из виду. Фонарь погас. Первый выполз обратно, и оба сбежали с холма.
Как только люди сели в «лендровер», камера задвигалась, подпрыгивая, будто ее владелец тоже бежал вниз по склону. Автомобиль начал разворачиваться, но до того, как он закончил маневр, камера сфокусировалась на номерном знаке. И прежде чем машина взвыла и рванулась прочь, унося водителя и пассажира, уверенных, что они не оставили после себя никаких следов, на экране четко появился ее номер.
Глава двенадцатая
— Ферма Каруэзер.
— Эндрю, это я.