Нет худа без добра
Шрифт:
Я помотал головой.
– Что случилось? – спросил он.
Морозный воздух охладил мою грудь и успокоил меня. Подумав с минуту, я рассказал ему все, что произошло на кухне, не упоминая, понятно, Вас, Ричард Гир. Не сказал я ему и о сердитом человечке у меня в желудке – в основном потому, что не хотел произносить слово «дебил».
Когда я начал говорить о том, что мысленно слышал имя «Адам», отец Макнами посмотрел на меня так, будто я ударил его по лицу, и сказал:
– По синякам на запястье и темным очкам в помещении любой понял бы, что кто-то грубо обращается
– И как вы это объясняете? – спросил я.
– Не знаю, не знаю. Несколько лет назад я отделался бы фразой: «Пути Господни неисповедимы, Бартоломью» – и не задумывался бы об этом. Но теперь я не могу это так оставить.
В его глазах опять было такое выражение, будто его взломали и ограбили. Он отвел взгляд и спросил:
– Ты чувствуешь себя достаточно хорошо, чтобы отправиться с миссией?
– С миссией?
– Независимо от моего кризиса веры и твоего таинственного дара угадывать имена ясно как божий день, что наш друг Венди нуждается в помощи.
– Что вы собираетесь сделать?
– То же, что сделал бы любой порядочный человек. Так что хватаем пальто, да?
Мы оделись и вышли на улицу. Отец Макнами шел очень быстро, я едва поспевал за ним.
– Куда мы идем? – спросил я.
– К источнику информации.
– Но как я все-таки мог узнать, что приятеля Венди зовут Адам?
– Прежде я ответил бы: «Тебе уже тридцать девять, и все эти годы ты ходил в церковь. Должен ли я объяснять тебе, откуда берутся чудесные силы?» Но сегодня я не могу так ответить тебе, Бартоломью. Я больше не являюсь твоим духовным наставником по весьма веской причине.
Я задумался над тем, что мог бы значить его ответ, и пожалел, что Вас, Ричард Гир, не было в тот момент со мной. Мне очень Вас не хватало. Я хотел бы знать также, что посоветовал бы далай-лама. Меня это очень интересовало. Было ясно, что в ближайшем будущем никаких ответов от отца Макнами я не получу.
Отец Макнами подошел к одному из домов в ряду других таких же и, поднявшись на три ступеньки, позвонил в звонок. Я стоял позади него на тротуаре. Дверь открыла женщина средних лет в розовом пеньюаре, с бигуди в волосах и сигаретой в зубах. Ее голые голени отсвечивали бледно-голубым цветом, как айсберги.
– Отец Макнами! – воскликнула она, просияв. – Какой сюрприз! Куда вы пропали? Мы все чуть с ума не сошли от беспокойства. Отец Хэчетт говорит, что у вас нервное расстройство! Как вы себя чувствуете?
– Хорошо, – ответил он. – Устал, по правде говоря. Но пришли мы по другому поводу.
Женщина бросила на меня беглый взгляд и спросила:
– Может быть, зайдете?
– Вы, должно быть, встречались с Бартоломью Нейлом на мессах, – сказал отец Макнами, игнорируя ее приглашение. – Бартоломью, это Эдна, мать Венди.
Для Эдны он добавил:
– Венди консультирует Бартоломью, это ее аспирантская практика.
Я поднял руку и улыбнулся ей.
Эдна улыбнулась в ответ
– Да, я помню вас по субботним мессам. Я обычно сижу в одном из первых рядов слева.
Я кивнул, хотя не помнил ее, мы никогда не разговаривали (в церкви я, как правило, смотрю на витражи в окнах, а не на окружающих).
– Нам нужно узнать адрес, по которому Венди живет сейчас, – сказал отец Макнами.
– Почему? Что случилось?
– Мы пока точно не знаем, – ответил он.
Эдна уставилась на отца Макнами, словно не понимая его, и произнесла:
– Я плохая мать.
– Я уверен, что это не так…
– Нет, правда-правда. Венди переехала к своему приятелю. Он вроде бы доктор, старше ее. – Глаза Эдны покраснели и заблестели. – Я даже ни разу не видела его, и это меня беспокоит, особенно если учесть, что Венди как-то изменилась. Стала жестче. Я чувствую себя виноватой, но как я могла оплатить ее аспирантуру? Я с трудом нахожу деньги, чтобы выплатить ипотечный кредит. Я говорила ей, что хотела бы встретиться с ним, но она сразу меняет тему, как будто наказывает меня. А сама, похоже, все время в плохом настроении – с тех пор, как поселилась у него. Вам кажется, что все это нормально, отец Макнами?
– Нет, не кажется.
– В чем там дело? Может быть, он плохо обращается с ней?
– Мы хотим помочь ей, и для этого нам нужен ее адрес, – сказал отец Макнами.
Женщина покачала головой, посмотрела на свои руки, что-то пробормотала, может быть молитву, и вышла. Она отсутствовала несколько минут, и за все это время отец Макнами ни разу не обернулся ко мне, так что я начал нервничать.
Эдна вернулась и отдала отцу Макнами кусочек картона, оторванный от сигаретной пачки. На обратной стороне был написан адрес.
– Венди хорошая девушка, – сказала Эдна. – У нее доброе сердце, но большие амбиции. Я для нее, похоже, просто одно из окружающих лиц. Неужели действительно все так ужасно и я в этом виновата? – Она вытерла глаза и шмыгнула носом. – Нам никто особенно не помогал. Надеюсь, вы поможете ей.
– Постараюсь, – сказал отец Макнами, кивнув для убедительности, и обнял Эдну.
Она тоже обняла его за шею, и над головой отца Макнами появилось облачко дыма от ее сигареты.
– Я понимаю, что вы больше не священник, – сказала Эдна, когда они высвободились из взаимных объятий, – но, может быть, вы прочтете молитву за меня? Совсем небольшую?
Отец Макнами склонил голову и произнес:
– Отче наш, благослови эту женщину, Твою дочь, и даруй ей мир в ее сердце, который Ты обещал. Не покидай нас сегодня, Иисус. Пойми нас, несмотря на все загадки нашего индивидуального бытия, и помоги нам разглядеть исконную красоту нашей натуры, постоянно находящейся в замешательстве. Аминь.
– Аминь, – торжественно повторила за ним Эдна. Протянув руки, она обняла ладонями красные щеки отца Макнами и произнесла: – Боже, благослови вас.
Отец Макнами прочитал адрес и мысленно наметил маршрут, а вокруг него витал явственный затхлый запах сигаретного дыма. Затем мы быстрым шагом двинулись в путь.