Нет розы без шипов
Шрифт:
Суровые серые глаза встретились с нежными карими, и бедная Роза влюбилась в своего мужа еще больше, чем когда-либо. Видя нежность в его глазах, она подумала, что обвиняла его в холодности и черствости несправедливо. Просто он очень сдержан. В глубине его глаз пряталось… что? Тоска?
Искреннее сожаление о том, что сделанного не воротишь? Сейчас Джефри был похож на маленького мальчика, понимающего, что вел себя плохо, и искренне раскаивающегося в этом.
– Конечно, я прощаю вас, – сказала она и добавила, не удержавшись
– Как я и сам понял, к своему глубокому сожалению, – признал Джефри, лишь немного успокоенный ее прощением. Затем, пытаясь хоть как-то наладить отношения, спросил: – А каковы ваши планы на сегодняшний день?
Роза заглянула в ласковые карие глаза с золотистыми искорками, безотрывно смотревшие на нее с выражением… чего? Что бы там ни было, это выражение сильно отличалось от обычного.
– Я собиралась на прогулку с лордом Филпотсом, – она заколебалась, – но, если вы возражаете, я не…
– Нет-нет, – рассмеялся Джефри. – Милти – самый прекрасный человек на свете и истинный друг нам обоим. Еще раз умоляю, простите мою вчерашнюю ревность.
Ревность? Роза взглянула на мужа с искрой надежды.
– Да, но…
– Вы же знаете, каковы мужчины, – пошутил Джефри. – Когда дело доходит до их жен, они ведут себя, как собака, у которой отнимают кость.
– Ах! – тихо сказала Роза. Не на такое объяснение она надеялась, но все же, если подумать, в нем можно найти что-то хорошее.
– Мы поедем вместе на сегодняшний бал?
Роза утвердительно кивнула, и Джефри поднялся из-за стола. Он потянулся к ней, собираясь нежно взъерошить волосы, но застыл сконфуженно, его рука повисла над аккуратно причесанной головкой. Он неожиданно наклонился и легко поцеловал ее в щеку.
– До вечера, – сказал он, выходя из столовой.
Когда прибыл Милти, ошеломленная маркиза все еще прижимала пальцы к щеке и мечтательно смотрела на дверь. Поспешно извинившись, Роза побежала одеваться и вскоре вернулась в бордовом бархатном пальто с капюшоном, отороченным мехом, и огромной муфтой на лебяжьем пуху. Потрясенный Милти разразился восторженными комплиментами.
Мрачный, черно-серый Лондон почти целиком погрузился в клубящийся туман, гораздо более стылый и промозглый, чем ожидала Роза. Милти усадил ее в коляску и надежно укрыл их обоих меховой полостью.
– Такой ужасный холод. Что, если мы ограничимся короткой прогулкой по Сент-Джеймскому парку? А затем вернемся на Лестер-стрит к камину и пуншу с печеньем? – предложил Милти, лавируя в плотном потоке экипажей. – Боюсь, Джефри оторвет мне голову, если я позволю вам простудиться. Именно этим он пригрозил мне, когда выходил из дома.
– Мне вполне тепло, благодарю вас, – с улыбкой успокоила его Роза.
Джефри высказал заботу о ее здоровье! Надежда, вспыхнувшая после утренних признаний мужа, охватила ее с новой силой. Неужели ее грезы станут явью! Она снова
Лорд Филпотс раздраженно фыркнул и подстегнул свою беспокойную упряжку, освобождая место для маневра большой дорожной карете.
– Черт побери, в Лондоне тьма народу, а сегодня, словно половина его обитателей решила переехать с места на место. Остается только удивляться, почему в такую погоду им не сидится дома у камина.
Роза подумала, что, вероятно, глядя на них, пассажиры других экипажей говорят то же самое, но только с улыбкой кивнула Милти. Ее мысли были заняты другим. Она вспоминала каждое слово, каждую перемену на лице Джефри, отыскивая подтверждение своим надеждам. Когда они, наконец, достигли Сент-Джеймского парка, Милти погнал лошадей быстрее, срезая углы. Пока лошади еще не вспотели, Роза потянула Милти за рукав.
– Нельзя ли на минутку остановиться? Может, вон там? – спросила она, указывая на небольшой холм над парком. – Мне бы так хотелось просто посидеть тихонько.
– Конечно, но только на минутку. Чертовски холодно здесь, – согласился Милти, повернув упряжку к холму и взглянув на спутницу. Роза сидела тихо, погрузившись в свои мысли. Ему не хотелось ее тревожить, но он промерз до костей и мечтал о согревающем пунше. Милти окинул взглядом пустынный парк. Туман приближался к ним, бледными клубящимися призраками выползая из-за деревьев. Унылые лужайки тянулись от холма до серого королевского дворца в дальнем конце парка, таинственно прекрасного в сгущающейся пелене.
Роза глубоко вздохнула. Милти вздрогнул и повернулся к ней.
– Послушайте, Роза, вы еще не нагулялись? Не могу вспомнить другой такой скверный день… впрочем, нет, постойте… да, я вспомнил денек похуже. Действительно ужасный! Полагаю, вы слышали, как я кувырнулся и упал ничком к ногам леди Джерси? Это была последняя капля… а началось все с бешеной скачки в Элленсберг. Но добрая старушка Мэри… даже Джефри похвалил ее выносливость. Подозреваю, он не думал, что моя старушка…
– Что? – бесцеремонно прервала его Роза. Слово «Элленсберг» дошло до ее сознания. Резко повернувшись, она посмотрела на лорда Филпотса. Уж не ослышалась ли она?
– Мэри. Вы помните мою серую кобылу? Она у меня с детства… конечно, обычно я не беру ее, когда предстоит долгая, тяжелая скачка. Просто так случилось, что в тот день я был на ней. Но, как я уже упомянул, Джефри глазам своим не поверил, когда она взлетела на тот последний холм перед Элленсбергом… во время нашей погони за вами.
Словно ледяная рука сжала горло Розы.
– Вашей погони за мной?
– Разве я не сказал вам? Наверное, нет, хотя собирался… – Милти задумчиво погладил подбородок. – Должно быть, вылетело из головы, когда я распластался перед леди Джерси. Будь я проклят, мог совсем памяти лишиться. Такие неловкие случайности очень ранят самолюбие…