Нет вестей с небес
Шрифт:
Мимо, пища смешными дурными голосами, врассыпную бросилась стайка черных тапиров, неприятно болезненно резанув памятью об Оливере, воскресив подробности его жестокой казни. Тапиры, вараны… Оливер, Ваас… Кровь бедного парня, алая майка главаря. Как бред, все как бред, такой реальный бред. Джейс помотала головой, зная, что от этой памяти не избавиться и нельзя избавляться, но все ж и видеть ее в каждой мелочи невыносимо и опасно. Воспоминание о собственном бессилии будило новый гнев.
А вокруг росли деревья, не пальмы, которые тянулись все ближе к берегу моря, а самые обыкновенные, со светлой корой и мелкими листьями. Встречались, правда, некие подобия привычной диффенбахии с мясистыми резными
И буйство джунглей сменилось видом со скалы…
Еще одна мертвая прибрежная деревня.
Такой она казалась. Размазанные по прибрежной низине дома на столбах с соломенными, проломленными в нескольких местах крышами. Рисовое поле за ними. Сердце Джейс неуютно заныло: есть ли там вообще люди?
Все, что здесь являлось проявлением цивилизованности, окультуренности, выглядело каким-то брошенными, разоренным и инфернальным. Будь то ржавые машины или разрушенные дома. И оказывалось, что самое страшное — не трупы. Труп можно и в обычной жизни нередко увидеть. А вот разрушение судеб живых — свидетельства катастрофы… Вот, что страшно. Так-то умер человек, и ему уже все равно. А ужасно видеть тех, кому он был дорог, смотреть на молодых вдов без средств к существованию, на детей-сирот возле разрушенных домов. Смотреть и не знать, что вообще можно для них сделать, ведь сами оказались хуже бродяг. И Джейс оставалось только прятать глаза, когда они спустились с высокого холма, да снова вдыхать опостылевший запах пожарища. Как приятен дым очага, как ужасен дух пожара. В этом мире все имеет две стороны, как у Луны.
В деревне все ж оказались люди, но даже Герк помрачнел, несколько растерянно рассматривая деревню, на которую возлагал некоторые надежды:
— М-да, минное поле устроить на рисовом… Хойт и тут побывал. Ваас хотя бы не пироман.
Дейзи неуверенно озиралась на контрабандиста, понимая, что если уж и весельчак-Герк перестал улыбаться, то ситуация и правда непростая:
— Здесь есть транспорт?
— Щас найдем, ты, главное, не бойся, — приобнял ее Герк, похлопав по плечу.
— Ты это нам или себе?! — прорычала на него глухо Джейс, которая плелась позади всех, стараясь не смотреть на то, что стало с деревней после визита Хойта. Видимо, наркобарон просто развлекался, сжигая людей… И все равно от взгляда не укрылся труп старухи, покрытый черными кровавыми ожогами, утащенный под одну из хижин. Может, там она пыталась спастись. Кому она помешала? Кому мешали все, кто жил на острове? Хойт! Руки вновь задрожали от ненависти, от подмышек вдоль сердца до горла прошел импульс гнева, точно электрический ток.
— Я это нам, — отмахивался Герк, идя с опаской вдоль наполовину сожженной деревни, вскоре убеждаясь, что наемники ее уже покинули, а пираты еще не прибыли.
А оставшиеся люди мало-помалу возвращались к своей жизни, ежедневному выживанию. На середине единственной улицы возле дороги, на деревянных столах расположились совершенно привычные продукты вроде зеленых кочанов капусты и золотисто-коричневых клубней картофеля, разложенного еще и подле столов на некрашеных пыльных ковриках. Со стороны все это казалось обычным рынком маленькой деревни. Только в голове не укладывалось, как можно торговать, когда в подвале близлежащего дома лежал свежий труп, а на минном поле застыли еще двое. Но, видимо, можно, ведь живым надо дальше существовать, дальше питаться, дальше двигаться. Так Герк и украл кочан, вскоре нервно грызя кочерыжку.
Мимо прошла
Еще двое человек, смуглый европеоидный мужчина в зеленой майке и азиатской внешности женщина, забирались в джип, заводили мотор. И уезжали. Не торопились, не паниковали. Они жили здесь, они намеревались отправиться по своим делам, каждый день не представляя, вернутся ли.
— А ну, стой! — не своим голосом внезапно прорычал Герк, размахивая кулаками, становясь перед джипом.
— Герк, и не думай! Это непорядочно! — попыталась возразить Джейс, но ее снова остановила Дейзи, вторя контрабандисту:
— Вон из машины!
И женщина вытащила пистолеты, будто ей ничего не стоило угрожать людям настоящим оружием. Но она уже убивала, она использовала все способы, чтобы выжить.
— Мы забираем ее во имя борьбы за свободу острова! — поддержал ее мужчина, нагло соврав.
— Пощадите! Мы вас не видели, вы нас не видели, — развел руками мужчина.
— Только не убивайте! — впала в панику женщина, заслоняясь смуглыми ладонями.
И пара послушно вышла из машины, рассеяно встав поодаль.
— И-извините, — сдавленно пробубнила Джейс, понимая, что не имеет права на такие извинения. Они забирали последнее у обездоленных.
Девушку торопливо толкнули в кузов, Дейзи с Герком сели впереди.
— И… Что это было? Герк! Дейзи! Вы людей только что ограбили! — возмущалась девушка, пока контрабандист завел мотор и лихо развернулся.
— У них лодок не оказалось! Да все равно джип не их, нашли небось после стычки ракьят с пиратами, — отмахнулся Герк.
Джейс трясло от гнева: «Лучше бы пошла одна! Надо было отправляться вчера». Озвучивать свои опасения она не решалась, потому что Дейзи поддерживала Герка, оставалось только уповать на разумность подруги. Хотя они оба, очевидно, совершенно не понимали свою спутницу-снайпера.
Навигатор Уиллиса показывал, что до самой западной точки острова есть почти прямая дорога вдоль побережья, которая пролегала даже не слишком близко к опасной зоне возле аванпостов.
Дорога оказалась узкой, каменистой, в паре мест ее слизывали волны океана, кое-где джип едва мог протиснуться между скалами, где-то буксовал в прибрежном песке, но, поднатужившись, вылезал на более-менее приемлемый грунт. В тени скал не так палило солнце, позволяя коже отдохнуть от беспрестанного ультрафиолета, от которого и Дейзи, и Джейс покрывались коричневым загаром, а иногда и солнечными ожогами.
— О! Радио работает! Шикарно! — заулыбался контрабандист. Совесть его не мучила. Да и как может мучить то, чего не водится… Джейс больше недоумевала, что Дейзи улыбалась ему в ответ. Конечно, женщина натерпелась много горя. Что, если она теперь вообще мстила всему миру? Стала к нему такой же равнодушной, как мир оказался к ней. Она не выглядела озлобленной, но для Джейс ее подруга, которую там, на большой земле, она считала практически наставницей с тех пор, как училась плавать, превращалась в совершенного чужого человека, с которым связывал только долг спасти Лизу и выбраться. Может, тому виной смерти Райли и Оливера? Джейс снова замыкалась в темнице своих мыслей. Винить ее не за что — бессильна. Но винила себя, значит, и Дейзи имела на то право.