Нет вестей с небес

Сумеречный_Эльф

— Ну, что, как вы тут! Вот и я! Великий укротитель марты… — но Герк осекся, самодовольство в миг слетело с его лица, он подавился собственной улыбкой. — Что… что случилось?

— Л-лиза, — попыталась что-то сказать Дейзи, но снова заплакала. — Нет, я не могу…

Джейс не поворачивала головы, вообще не реагировала, она неподвижно рассматривала танец огня, колебание воздуха. И стальными опилками иссекал разум ее собственный голос:

— Лиза застрелилась, покончила с собой. Лизы больше нет.

И девушка вновь превратилась в изваяние, восковую фигуру, мраморную глыбу.

— Что? —

Герк опешил, облизнув губы, помотав головой, опуская ее, хмурясь.

Дейзи только протянула и ему записку, мужчина придирчиво и внимательно разглядывал бумагу в тусклом свете жаровни. А потом внезапно воскликнул, размахивая возмущенно руками:

— Из всех возможных смертей… Ч**т возьми! Из всех смертей! Пуля пиратов, когти хищника, столбняк какой-нибудь гр***ный, в конце концов. Из всех возможных смертей она выбрала самоубийство! И за что? За любовь! Видимо, я ничего не понимаю в этой жизни… О-о-х-х-х…

— Герк… Г-х-х… Герк! Помолчи! — захлебнулась своими словами в кашле Дейзи. — Пожалуйста!

— Ладно… Я просто… Я тоже шокирован! Ладно… Надо поторопиться, а то, — но мужчине хватило ума не продолжать, он растерянно замялся, говоря затем весьма серьезно. — Где ее хоронить?

Выбора особенно не было. Ехать куда-то, искать кладбище? А толку-то? По всем канонам все равно на освященной земле не хоронили. Но какая земля здесь считалась освященной, если ее все больше кропила кровь, а не вода?

Хоронить… Утром Джейс не представляла, как вернется на аванпост, но все-таки перебирала в голове варианты того, о чем она попытается поговорить, как попытается отвлечь. Впрочем, там, под паутиной маскировочной сетки, она скорее ждала, когда старуха с косой заберет ее, утянет в свои объятия лассо из лиан. А безносая иначе рассудила. Да нет у нее ни носа, ни косы, ни образа. Лишь звук неслышный и долгий холод, когда черным крылом задевает оставшихся, приходит порой по ночам, похищая дыхание спящих. А Лиза сама отдала. Хоронить, а не говорить, хоронить, а не прощения искать, хоронить, а не гвозди в руки отдавать…

Вечер расчистил свет закатного зарева. Завершался день. И беспроглядная темнота туч сменилась слабыми отсветами завершения страшного дня, еще одного дня на архипелаге. Венец лучей короной переливался над краем моря оконечностью обозримого и существующего мира.

И на закате, как по исламскому обряду, вроде бы католики повезли хоронить Лизу.

Герк торопил, он знал, что нельзя на жаре долго ждать, если ждать, то потом еще большей жутью проберет. Еще только утром живая, трепетная, а к вечеру уже подернутая первыми следами гниения. Глаз еще не различал, зато насекомые сразу чуяли, их остервенело отгоняла Дейзи подвернувшейся пальмовой веткой. В полном молчании проехали мимо радиовышки, мимо места, где днем произошла стычка отрядов, там уже остались только багровые следы на песке, видимо, своих ракьят погребли по обряду, а тела пиратов просто сожгли без имен и эпитафий. По пиратам где-то кто-то плакал тоже. Или нет… Но вроде же люди.

Как хоронить Лизу, не знали. Джейс не могла больше глядеть на нее. Это была уже не Лиза, она изошла из этого тела в момент выстрела. Джейс уже ни на что не могла глядеть, сжавшись на месте пассажира.

Нашли

место недалеко от вышки, близ холма Доктора Э. И до захода солнца в мягком прибрежном грунте под раскидистым деревом вырыли небольшую яму. Герк пытался отогнать Джейс и Дейзи, им еще один воин с аванпоста вызвался помогать, так что мужчины как-то сами справились, орудуя молча двумя лопатами.

И труд скоро завершился. Тело медленно и бережно перенесли, опустили вниз, в темноту. И уже никакое выражение не осталось на молодом сизом лице. Но так надо живым, а не мертвым, живым, что обступили края ямы. Так надо, так, наверное, легче. А почему только легче, когда всей толщей океана придавливало…

— Прощай… Лиза, — только прошептала Джейс, когда тело несчастной уже опустили вниз, завернув в мешковину. Почти что какой-то обряд. Но человек без обряда — вовсе не человек.

И отчего все похороны вместо свадеб?..

Но для Лизы хотя бы нашлась почти привычная могила. А Райли… Как не хотелось думать, что он где-то там, где-то здесь, на дне реки, как и Оливер, как не хотелось думать, что рыбы обгладывали их останки, которые покрывались водорослями. И не хотелось верить, что черви будут теперь грызть тело Лизы, ее бирюзовые глаза, ее нежные губы. Но это было только тело. Все, что осталось. Но где душа? Не ощущалось ее рядом, не удавалось сказать: „В лучшем мире“. И от того смятение давило тем сильней.

И не так страшно погребение, как сам факт — этого человека больше нет. И хорошо, когда можно сказать: прошел свой срок, ушел на небо, светлая память. Как бы ни страшно, но это лучше, нежели, когда стояли молча вокруг свежего холмика. И немели, не зная больше, что сказать. Бессильные. Не ведающие о высшем суде. И хорошо, наверное, ни во что не верить, но тогда смерть вообще невыносима. Хотя, кто знает.

К счастью, не людям решать, кто заслужил вечные муки. К счастью? Все счастье выкачали в другие части света, растворив в деньгах… И только бессмертие еще не научились покупать. Если бы научились, машина перемалывала бы еще больше судеб.

Невыносимо тяжким вечером стояли четверо людей возле свежей могилы и понимали, что Лизы больше нет и никогда ее не увидеть больше, никогда не поговорить, не увидеть ни улыбки, ни слез. И отчего же так случилось, что со слезами и непониманием расстались? Зачем все эти ссоры, если каждый миг может оказаться последним, а дальше оставшемуся только долгое сожаление об упущенном?

Что было дальше, Джейс помнила, как в тумане. Похоже сознание все-таки покинуло девушку на обратом пути. Может, так и надо. По крайне мере, в штаб ее уже несли за спиной, как она раненого. И хорошо, что не пришла в себя, а то вновь бы не заснула там, на полосатом диванчике, где только недавно лежала Лиза, где плохо отмыли редкие брызги крови.

Но утром наступал новый день… Утро, поперечный разрез вдоль вен рассвета, истекающий алым, разбавленным океанской водой. Утро. И вместо пробуждения — шок от сознания произошедшего накануне, как будто заново лицезрели в первый раз. Но утро наступило. Даже странно. И солнце не черное взошло. Все как-то очень быстро. Все закончилось, все перевернулось.