Нет вестей с небес
Шрифт:
Но приходилось лезть наверх. И на кого здесь уповать? На теорию вероятности? А Джейс верить не умела, а, может, разучилась. Но что-то в ней взывало к каждой ступени, чтобы под ступней не проломилась.
«Если в мире еще есть справедливость, то этот металлолом не должен развалиться!» — отчаянно решила девушка и торопливо схватилась за лестницу, ведущую на верх вертикального лабиринта. И весь остров лабиринт со своим Минотавром. И жизнь вся лабиринт.
Взобралась на вторую площадку, а там лестница наверх отпала, догнивала старым куском на краю, зато вместо нее висели канаты, ничем не закрепленные, просто придавленные тяжелой балкой. Но выбора-то не было. Джейс схватилась за край
Ржавый лабиринт, проросший в небо, точно древо, но без корней и без ветвей, один лишь голый ствол.
Наконец ей удалось достигнуть вершины, минуя хитросплетения лестниц и балок. Все-таки некий путь наверх существовал, что-то вроде секретной тропы из перекладин, на которые можно было ступать. И Джейс отгадала мистический код, что позволил добраться до верха. Может, это был код удачи, судьбы, везенья. Чего угодно, только она сразу же сбила замок с небольшого ящика, от которого шли провода. Разбираться в электронике тоже не пришлось, видимо, поэтому, Дени так и отправлял ее: в центре ящика с заскорузлыми от пыли и грязи проводкам торчала некое подобие микросхемы, которое выглядело новее остальных. Джейс просто схватилась за нее, провела рукой, проверяя куда ведут провода и дернула вниз, вырывая с корнем. Остался только провод, порванный посередине, но на уровне интуиции оказалось несложно сплести воедино разорванные концы, к которым раньше крепилось устройство, создающее помехи. И тогда наверху лампочка на антенне сменила цвет с красного на зеленый.
====== 34. В неспокойных видениях ======
…в неспокойных видениях,
Что измученный дух будоражат…
Джейс проверила навигатор и поняла, что сумела выполнить хотя бы одно поручение Дени, хоть что-то сделать правильно: появилась карта с точным расположением аванпостов. Вернее, не карта, а только еще один небольшой клочок карты, а за ней как будто иной мир, пустота.
«Выколи глаза, не ведай о зле вокруг… Будь слеп, не смотри на зло. Но зло никуда не девается, даже если не глядеть на него. Не смотри, не смотри…», — проносились случайные мысли в голове, воспоминания короткого дня. Сколько человек она уже убила? За день! За день! Она не могла назвать число, она только помнила каждое из убийств, и казалось, что утро было бесконечно давно.
— Так, как отсюда спускаться? Если есть путь наверх, значит… Есть и вниз, — рассуждала с собой девушка, уперев руки в бока, глядя сверху вниз на равнину. Но руки предательски дрожали, а деловой тон сменялся нервными лающими смешками. Но как только она вспоминала о том, что теперь у нее есть долг, как только возвращался смысл жизни — спасти кого, помочь — дрожь прекращалась. А для себя жить она не умела. И как повела себя, окажись одна… Видимо, так и осталась бы в клетке. Но теперь сама эта мысль казалась невероятно нелепой и омерзительной.
И взгляду быстро удалось отыскать тросы, ведущие от вершины куда-то в джунгли. Но выбора-то не оставалось. Да и отряд
Джейс отпустила кольцо, когда была за метр над землей, дабы не врезаться в бетонный блок, за счет которого и достигалось натяжение.
Радар оказался позади на холме, а впереди расстилалась тенистая низина. И вновь показалось, что среди зарослей мелькнула черная тень. А уж леопарда или иного хищника, разбираться не возникло желания. Девушка поспешила на вершину холма, надеясь, что не привлекла внимание животного, что, точно призрак исчез, не дав себя опознать. Может, и этот черный леопард являлся только призраком этого острова? Да… Как давно. Как давно ей мерещилось, будто издалека гористая местность похожа на череп. С ирокезом. Стало быть, неспроста мерещилось.
Джейс остановилась возле ограды, на том же месте, где ей стало плохо. Теперь уже казалось, что ее железным прутом не перешибить, так твердо стояла она на ногах, подозревая, что только стресс, адреналин ее и поддерживает. Ракьят не ехали целую вечность. А ведь навигатор показывал, что маяк меньше, чем в двух километрах от места пересечения трех рек.
Девушка не знала, куда девать руки, поминутно глядя на часы. Да, от деревни и от захваченного аванпоста маяк оказался далековато. И она боялась, что ракьят не выехали, что могли попасть в засаду. Время шло, оставалось не больше двух часов до предполагаемой продажи Оливера, а дальше его след затерялся бы настолько, что не нашли бы и спецслужбы. Они здесь не работали, они просто не замечали этот перевалочный пункт в глобальной сети.
И Джейс несказанно злилась и на них, на кого — не знала, но на всех, кто закрывает глаза на зло, думая, что оно, далекое и локальное, никогда не достигнет их. И вправду, разве могут схватить пираты с тихоокеанского острова добропорядочного канадца? Вероятно, нет, прошли те страшные времена. Но, как оказалось, ничего не изменилось, просто обновило кожу, точно змея, гигантский змей, что опоясывает мир, грозясь уничтожить солнце каждую ночь. Образы и мысли перетекали друг в друга, роились, жалили, мешали ожиданию. Она уже злилась и на ракьят, готовая сорваться с места и понестись на выручку другу. Но Дени велел ждать у маяка. Да что мог знать этот Дени! Будто он не ошибался!
Очевидно, Джейс не умела подчиняться, привыкнув все делать в одиночку. Но здесь обретались такие силы, против которых она одна ничего не могла. Хотя… Так сколько человек она убила с момента попадания на остров? Она не могла сосчитать. И боялась теперь, скорее, того, что совершенно не боится своих деяний. Да, убила.
А как иначе? Но что же тогда говорили о нормах, о морали? Но как иначе выживать? Непротивление злу силой отличный принцип для тех, кого всякое зло и тяжкая нужда обходят стороной.
И только запад поедал медленно спускавшейся тьмой рассветную сторону востока.
Джейс металась возле ржавой ограды, наткнулась на дерево с вытянутыми листьями и какими-то зеленовато-золотистыми овальными плодами, смогла определить, что это, вероятно, манго. И даже спелые, сорвала несколько плавным непринужденным движением.
Невыносимое ожидание, не проходящая тревога за друзей, да и все-таки страх смерти… Своей. Но кто мог сказать, когда в следующий раз удастся что-нибудь съесть? А на адреналине вечно жить не удавалось никому.