Нет вестей с небес
Шрифт:
И приходилось возвращаться в этот проклятый город, сдавшийся город. Только человек за прилавком с рыбой натянуто беспрестанно улыбался, а выглядел мертвее, чем рыба, которую выставил на продажу. Джейс поймала его взгляд, а он, увидев ее, как-то уж совсем странно прошипел:
— Я тебе ничего не продам.
И рассмеялся, вторя гулкому гудению сытых крупных мух. Спрашивать, к кому он обращался и с какой целью, просто не имело смысла.
Проклятый город.
И много реальности, слишком много реальности в последнее время. И винтовка в руках. Никто не спрашивает, хочет ли человек
И жара. Пот сочился по лицу и хлюпал в подмышках, на зубах скрипел песок. Хотелось смыть с себя всю грязь, выстирать одежду… Вот только становилось понято, что некую корку, некий каменный саркофаг с себя уже никогда не содрать, даже если наживую с кожей.
— Слишком много крови! — кричал кто-то из-за спины, Джейс вздрогнула и обернулась: у стены возле курятника с дырявой крышей стоял человек, махавший руками, точно его одолевали насекомые, и он тоже смеялся. Но только смех здесь означал последнюю грань отчаяния. И в каждом слове белое являлось черным, да только черное никогда не становится белым.
Дейзи молчала, ничего не рассказывала с тех пор, как выговорилась при встрече. Да, радости не было предела. Первый всплеск невероятной радости при встрече двух людей, которые считали друг друга давно мертвыми. Это почти как чудесное возвращение с того света. На этот, грубый и страшный, но относительно понятный. А потом вдруг пропали все слова.
Джейс глядела на людей вокруг, не могла избавиться от ощущения того, что делали с Дейзи. Представить оказывалось несложно. И то ли за подругу становилось жутко, то ли от инстинктивной примерки на себя по глупой людской привычке. И Джейс проникалась невыразимым отвращением к себе за свое бессилие. Все хотелось содрать с себя вторую кожу, вырваться из нее. И вроде бы уже не ощущала стресса, не ощущала тошноты от страха, вроде бы преодолела животный страх, первый шок, панику. А стресс как-то иначе себя проявлял, точно медленно угнетая сознание и здравый рассудок. А Дейзи шла рядом. И как будто та же Дейзи, что и вышла из порта, став капитаном изначально приготовленного пиратам злополучного корабля. И то ли сломать ее не удалось, то ли ломать оказалось нечего.
Так что весь ужас теперь вместо нее переживала Джейс, плетясь позади всех, беспокойно озираясь. И не отпускало ощущение отвращения к себе. Ей вдруг стало до тошноты противно, как пахнет ее собственное тело. Тело, естественно, пахло не очень, местные хотя бы знали, в каких реках можно купаться, а она не знала. И в последние дни слишком уставала, чтобы задумываться о таких вещах. В последние дни она совершенно забыла о себе. Занималась самокопанием после изгнания и одновременно забыла. Точно пчела в разоренном улье. На таких вот умирающих пчел подгнивающего улья походили все обитатели Бедтауна.
Возле дома Герка, над порогом которого неизменно распласталось чучело, по-прежнему сидел человек на трехногом табурете. То ли тот же, что и утром, то ли уже другой.
— Слышал? — обратился он к Герку.
— Что? — заинтересовался новостями
— Бака Хьюза убил кто-то, — заговорщическим тоном объявил человек.
— Кто? — все больше интересовался Герк, хотя, при желании, видимо, и сам мог прикончить этого Хьюза. Наверное, того самого, который чуть не начал приставать к Джейс утром.
— Парень какой-то, — прикладываясь к бутылке спиртного, пожал плечами человек.
— Ну, и пусть провалится этот Бак, своих проблем, что ли, нет? — отмахнулся Герк, понимая, что ценность такой новости невелика. — Я бы удивился, если бы его убила девушка.
— Да не, левый какой-то парень, — намекал на что-то человек, вскоре стало ясно, на что. — Не его раб, короче.
Джейс снова окатило волной омерзения, точно наступал какой-то предел. Терпела-терпела. Хотелось бежать прочь. Прямо в джунгли. И не важно, что там ждали дикие звери и насекомые, но там не водились люди, которые так спокойно и безразлично говорят. Точно в этом Бедтауне собрались все людские пороки. И первый из них — равнодушие, а не гордыня.
— Да хоть правый, мне-то что? Мне от этого ни горячо, ни холодно, — безразлично пожимал плечами Герк, переступая через порог, приглашая войти внутрь и своих спутниц. Дейзи повернула голову, кивнула и даже улыбнулась. Пусть. А Джейс не могла справиться с комом в горле, точно хотелось выплюнуть что-то наподобие комка шерсти, пережимавшего дыхание.
— Ну, и мне. А кто закапывать или сжигать этого Бака будет?
— Да хоть сам Хойт, хоть сам себя пусть закапывает, я не буду. Может, тебе не терпится?
— Мне? Да по*** на него, пусть хоть сгниет в своем подвале.
Гниль, все вокруг обволакивала гниль. Подвал, стены, плесень. Может, никогда и не видела их, но встали, как наяву. И только отовсюду сочилась гниль, черная, как на переспелых плодах, что порой попадались под ноги в траве. Плоды сжимались под подошвами и из них тек сок и вылезала мякоть, точно вывалившиеся внутренности из ран. И она знала, как они выглядят, слишком хорошо уже знала.
Ноги подкосились, мрак жилища Герка вдобавок окатил ее запахом верещащих мартышек-смертников.
— Джейс?! Ой, Джейс… Да ты вся избита! Что… Что с твоим пальцем?!
Вот так и выходило, что спасать намеревалась Джейс, а ловили ее Герк и Дейзи. Снова случился приступ от всего пережитого. Вот так стремилась вперед, желала спасти Дейзи, утешала ее, когда подруга, выбившись из сил, выбралась на берег, суетилась вокруг нее. А теперь силы покинули. Организм вдруг сказал, что она — тоже человек, что ей слишком долго и слишком часто делали больно. И без постоянно притока бешеного адреналина не желал двигаться дальше.
Джейс снова плыла в неясном тумане, перенесенная на раскладушку. Все плыло, то сменяясь снами, то вспыхивая реальностью. То ли во сне, то ли наяву множество людей в огне, вытекающий через нос и уши мозг убитого человека, жужжание черных мух. И одна смерть вокруг, и одни обломки…
«Лиза!» — как игла, пронзила сознание яркая острая искра. Нет, еще не все было завершено. Как игла. Или и вправду игла?
====== 69. Но где же взять сил ======
Не окончен мой бой.
Но где же взять сил