НеТемный
Шрифт:
Я обернулся на заднюю телегу. А маги, я так полагаю, были нужны Чумному, чтобы в магическом ритуале украсть их силу? Какое же варварство и нецелевое расходование сил. Ведь есть же арены…
Вздохнув, я побрёл дальше, копьём разгоняя возмущённых ворон.
У следующей, последней телеги-клетки всё было намного грустнее. Теперь страшная картина состояла в основном из женских тел, когда-то бывших молодыми красавицами, и мне стало ясно, откуда прискакала та тварь, которая укусила колдунью в поле.
Кстати,
Я покосился на обочину. Колдунья уже шевелилась, тёрла ладонями лицо. Бард так и копошился на четвереньках у зарослей, пытаясь одновременно и заговорить с Креоной, и справиться с новым приступом тошноты.
Ну да, запах здесь стоял неприятный. Но не самый ужасный — пахнет ещё вполне свежей кровью. Самая вонь начнётся позже…
Девушек мне было жалко. Я отвык от этого чувства, и некоторое время стоял, концентрируясь на застывшем в горле коме больше, чем на картине вокруг. Однозначно, Бездна права — я снова вполне невинная душа.
Но, светлой мути мне за шиворот, ведь не просто так она посмотрела на мою правую руку. Так какие же козыри у неё… в рукаве?
Я даже подвигал перед глазами пальцами, надеясь, что рука не растворится. Всеволод, ты же знаешь, сделка с Бездной не имеет срока давности. Часть души я окончательно отдал ей, когда Девятый ударил Жрицу Света — отдал вместе с правой рукой.
Пусть моя душа чистая… Но целая ли она? Вся ли душа мне принадлежит?
Я стиснул зубы, понимая, что ответов мне сейчас никто не даст. Судя по всему, выбора у меня особого нет — просто идти дальше по ориентиру, который дало Небо.
Эта мысль вызвала усмешку. В том-то и дело, что это Бездна дала указание точнее, а Небо лишь наболтал кучу туманных слов. Какой уж там ориентир.
Моё внимание привлекло пятнышко на моей ладони, я потёр его пальцем. Пятно никак не сходило. Когда буду в городе, обязательно наведаюсь в баню — всю грязь надо будет смыть.
Вздохнув, я склонился над одной девушкой, восточное лицо которой застыло, не исказившись тёмной силой. Ну, зато теперь понятно, почему надсмотрщики так плохо смотрели за нами и вились у первых телег — эти рабыни и вправду были прекрасны. А вот упырям было всё равно, какую плоть кусать.
Я встал и пинком перевернул тело надсмотрщика, оказавшегося рядом. От упырей эти головорезы мало чем отличались.
То ли совпало, что в этот момент была полная тишина, или мне повезло со слухом, но я расслышал, как из первой грузовой телеги с порванным тентом донёсся испуганный вздох. Я непроизвольно всмотрелся в дощатые борта.
— Тиара!!! — сдавленный крик колдуньи заставил меня обернуться. О, так она всё-таки выжила.
Ещё толком не очухавшись, Креона тащилась к последней телеге. Спотыкалась, падала, снова прыгала вперёд, пытаясь встать, и снова падала.
Через несколько секунд она схватилась за прутья
— Тиара-а-а…
Я скривил губы. Ну, значит, она и вправду потеряла близкого человека. Надо будет склонить её следовать за мной, пообещав, что Тиара будет отмщена.
Маг, пусть даже бесталанный и небольшого ранга, это всегда какое-то влияние. Один проповедник с точки зрения жителей любого поселения — это чудак, которого можно и не слушать. А если за проповедником стоит маг, то слушать точно будут, потому что испугаются.
Я усмехнулся… Можно подумать, Всеволод, ты всерьёз собрался проповедовать. Где-то там ухахатываются Отец-Небо и Мать-Бездна, глядя на приключения Десятого Жреца.
Нет уж, если мне суждено остановить Тьму, то делать я это буду, как умею. Заодно неплохо было бы, если этот Чумной пожалеет десять раз, что похитил Всеволода Тёмного. И начхать, что он не знал об этом.
Тем более, если я пообещаю колдунье отмщение, то надо исполнить обещание. Я же теперь светлый, а светлым врать нехорошо.
— О-о-о… — раздалось из-под колеса крытой повозки.
Сделав несколько осторожных шагов вокруг, я приметил под колесом живого охранника. Он лежал в тени густо-разросшейся на дороге полыни и, видимо, только-только очнулся. С лохматыми грязными паклями и длинным носом… Кажется, он был мне знаком — не ему ли я заехал кандалами по роже?
Недолго думая, я наклонился и, схватив за ногу, вытянул беднягу на свет.
— А-а-а! — нога оказалась сломана, — Помёт ослиный!!!
О, мало того, что живой, так ещё и вполне себе бодрый. Кроме покалеченной ноги, у него и вправду был расквашен нос. На волосатой голове тоже красовалась рана, кровь на которой уже успела запечься.
Судя по всему, попало ему по башке, вот он и отключился, упав заодно под телегу. А жизнь ему спасла обычная полынь — упыри не очень любят эту траву.
— А, святоша… — носатый продрал глаза, — Осторожнее, хорлова гниль, мне же больно!
— Ну, ты не серчай, — сказал я, наступая ему на другую ногу.
— Ты-ы! А-а-а! — он потянулся куда-то вбок, но я прижал посильнее. А весу во мне было…
Носатый, тяжело дыша, уставился на меня. Я слез с его ноги и присел рядом на корточки, решив быть хорошим парнем.
— Слушай сюда, грязь…
— Ты же святолиственник! Почему ругаешься? — грозно нахмурив брови, выдал мне носатый, — Смотри, как бы я не сказал, кому следует. Я ведь знаю, где ваш главный храм. Лучше дай мне воды, и я…
— Да твою ж мать, — я не удержался, схватил его за шевелюру и, рванув, со всего маху приложил об колесо.
Носатый заорал как недорезанный, когда его нос свернулся в другую сторону, а я с досадой стряхнул с ладоней вырванный пучок волос. Ну, попытка номер два.