Нетопырь
Шрифт:
Лиза, Лизонька, прощай, красота моя несказанная! Что же я делаю, греховная ты моя любовь?..
Как же я буду без тебя?
Ты уносишь с собой всю радость мира, и всех лилий и белых маргариток не хватит, чтобы засыпать место твоего вечного сна, чтобы выразить мою тоску по тебе, баронесса…
Один, лишь один…
…поцелуй…
Влад, трепеща, откинул вуаль, коснулся губ Елизаветы своими пересохшими
И лишь на середине лестницы понял, что она открыла глаза и смотрит на него.
— Влад…
Пентаграмма и крест засветились. Крест — яростным бело-голубым пламенем, как небесный огонь, а пентаграмма — лучистым светом расплавленного золота, словно ее раскалило адово пламя.
Девушка на его руках отчаянно вскрикнула и забилась: ее словно опутали невидимые веревки.
— Влад! Пусти! Отпусти меня, умоляю! Сними их! Сними!.. — она кричала беспомощно и испуганно, металась на его руках, пыталась закрыть глаза от страшного ей света. — Нет, нет, я умоляю тебя, нет! Не делай этого! Что ты хочешь, Влад, что ты хочешь?!. Отпусти, я ни в чем не виновата перед тобой! Пусти меня, проси все, что хочешь…СНИМИ ИХ!!!
Она рыдала, рыдала взахлеб — и Влад порадовался, что догадался запереть за собой дверь, повесив на замочной скважине распятье.
Окон в склепе не было.
Она сумела-таки вывернуться из его объятий — и вихрем взвилась под сводчатый потолок усыпальницы, похожая на порыв вьюги в своем белом платье.
В тот же миг лестница закачалась под его ногами, по всему подземелью пошел вибрирующий гул, гробы и саркофаги накренились от сильнейшего толчка…и Влад начал читать молитву, вплетая ее в нить заговора.
Лиза закричала громко и яростно, в этом нечеловеческом вопле было столько боли и отчаянья, что сердце юноши сжалось, но он ни секунды не колебался.
Она растаяла, превратившись в туман, закружившийся бешеным молочным ветром, разъяренной круговертью вилась вокруг молодого учителя, но Влад продолжал читать, не останавливаясь ни на миг — и торжествующе пылали на его груди двумя звездами крест и пентаграмма.
Еще один подземный толчок, еще один порыв дикого ветра, прерывавшего дыхание — и ее могущество иссякло, повинуясь вступавшему в силу заклятью: Лиза вновь обрела человеческий облик, медленно соткавшись из тумана, как магический дух. По щекам ее струились слезы, она кусала губы, цеплялась за надгробия, за выброшенные из пола толчками камни — пока ее, будто трясина, затягивал гроб, незримо тянул к себе, подобно пауку, затягивающему бьющуюся муху.
— Карл, Карл! — рыдала Елизавета. — Карл, братик, спаси меня!..
Ее швырнуло на пожелтевшие подушки — и девушка бессильно колотила руками по бортам домовины, отчаянно мотая головой. «Не хочу, не хочу!» — шептали
Влад подошел: спокойно, размеренно, и остановился над нею, бесстрастно глядя на ее безумно расширившиеся, испуганные глаза.
Не прекращая читать заклятье.
— Пожалуйста… — прошептала баронесса. — О, Влад, пожалуйста… Я люблю тебя…
Таким дешевым приемом она рассчитывает сбить его с толку?.. Лукавая бесовка!..
Глаза ее закрылись, тело вздрогнуло и вытянулось. И вот перед ним лишь прекрасный труп.
Задвинуть тяжелую крышку.
Положить сверху крест.
Запечатать словами…
Вот и все…
Лиза, единственная моя, чудовищная моя любовь!
— Я тоже тебя люблю, — горько ответил Влад, в последний раз глянув на тяжелую крышку гроба. — Спи спокойно и вечно, радость моя.
…Лайнелл вздрогнул и проснулся, обнаружив себя в кресле за столом, перед стынущим стаканом чая. В горле стоял комок слез.
В дверях возился с ключами старичок-архивариус.
— Я разбудил вас?.. Вот незадача!
— Ничего… Сам не заметил, как уснул, — учитель виновато, вымученно улыбнулся. — Видимо, слишком много впечатлений за один день.
— Сейчас я вам постелю. — Хранитель предпочел не заметить странного состояния гостя. — Тут есть кушетка…или вы желаете спать на диване?..
— Пусть будет кушетка. — Фоулн помолчал, а потом все же не выдержал: — Что стало с ее братом и Владом?..
— Кто знает?.. В этой истории, как в любой интересной легенде, довольно места воображению. Ко гробу вот только ее никто с тех пор так и не подходил: когда Влад ее «успокаивал», она тут настоящее землятресение устроила…это уже изустное предание… так что Владу быстро удалось убедить хозяев замка, что Елизавета — вампир, а вовсе не благодетельница семьи. Вот и боялись подходить…
— Почему?..
— Да сударь! Разве не знаете? Чтобы заклятье снять, довольно прикосновения! Коварное это дело: заговор вампира… Вот уж 250 лет прошло…
— Вы хотите спать? — спросил Фоулн. — Я бы не отказался взглянуть на склеп…
— Я с удовольствием покажу вам, — усмехнулся старик. — Но с условием: вы не станете трогать гроба.
Лайнелл согласно кивнул. В конце концов, если то, о чем он думает, правда…
Вид замковой усыпальницы подтвердил самые худшие его опасения. Тренер на миг прикрыл глаза и прислонился к стене.
Вот и все с мечтами о хрупкой милой девочке…
Ваша милость, баронесса…
Склеп почти не изменился с тех пор, но производил не гнетущее, а унылое впечатление: угрюмые позеленевшие своды, длинные ряды гробов и саркофагов, выстроившиеся, словно на складе похоронного магазина — под резким белым светом вспыхнувших под потолком ламп.
Запах тления давно выветрился, и застоявшийся воздух разбивали включившиеся металлические лапы вентиляторов. Пол выстилал темный блестящий кафель.