Нетрацы. Тетралогия

Раков Николай Михайлович

– Признаю. У меня был хороший учитель.

– Но такой игре нельзя научиться за год или два. Нужно играть постоянно изо дня в день.

– Что я и делал на протяжении почти семи лет.

– Почему в вашем голосе звучит сожаление?

– Эти года я считаю потерянными.

– Можно узнать почему?

– Не хочу ворошить прошлое.

– Вашим партнером по столу наверняка был кто‑то из моих соотечественников.

– Один полковник, сосланный на чужую планету. Его противник сделал ставку на жизнь, а

он привел проигрыш в исполнение.

– Так вы знали обо всех наших порядках за карточным столом, – утвердительно проговорил Сан‑Ком.

Каянов утвердительно кивнул.

– Значит, вы взяли меня за купика?

– Вы прекрасный игрок и сами знаете это. Являясь вашим соперником, я не был обязан сообщать о своих способностях и опыте.

– Все правильно. Давайте вернемся к моему проигрышу. Надеюсь, что вы дадите мне пистолет. Вскрытые вены или петля выглядят неэстетично. Прошу удовлетворить мою просьбу.

– Ни о каком получении выигрыша не может быть и речи, – категорически заявил победитель. – Зачем мне было тащить вас в такую даль? Только для того, чтобы доказать свои способности в игре и насладиться зрелищем вашего мертвого тела. Неужели вы не подумали, что я этого не допущу?

– Откровенно говоря, нет. Сомнений в победе у меня не было. Вы очень незаметно убедили меня в этом и одновременно дозированно подкинули необходимую долю азарта. Теперь я очень четко это понимаю.

– И каковы выводы?

– Вы требуете отсрочки?

– А вы торопитесь к ушедшим предкам?

– Нет. Я могу и подождать.

– А я тем временем подумаю о возможной равноценной замене вашей ставки.

– Но ведь вы захватили с собой карты и затеяли игру с определенной, как я сейчас понимаю, целью. Люди из вашего учреждения просто так ничего не делают.

– Откровенно говоря, мне не понравилось ваше достаточно быстрое согласие на мое предложение о сотрудничестве.

– Вы правы. Окончательного решения мной не принято. Не каждый день тебе предлагают на выбор либо императорский трон, либо позорную смерть, причем второе более вероятно.

– Как вы выразились, мое учреждение не занимается строительством своих планов на песке. Вероятность вашего восхождения на трон гораздо выше, чем плаха по императорскому приказу.

– Но плаху можно поставить на трон, что вы фактически и сделали.

– В этом для нас нет никакого смысла. Обеим нашим цивилизациям необходима по меньшей мере передышка в этой войне. Новый император должен это отчетливо понимать. Самоуничтожение не может быть целью высокоразвитой цивилизации. Напоминаю, что, в качестве моего должника и выполняя кодекс чести, вы обязаны согласовывать свои планы со мной.

– Да, изящно вы меня обошли. Попался, как купик. Значит, мне больше не видать вкусных обедов.

– Я рад,

что свой проигрыш вами воспринят с чувством юмора.

– А что еще остается делать человеку, потерявшему свою голову?

– Обеды я вам по‑прежнему гарантирую. Сам, с вашего разрешения, получаю истинное удовольствие от приобщения к секретам императорской кухни.

– Жалкое подобие.

– Не могу оспорить ваше мнение. Надеюсь в будущем попасть на один из ваших приемов во дворце.

– Успокаиваете?

– Нет. Поверьте, сделаю все возможное, чтобы пожелание стало реальностью.

– Наше путешествие с этого момента потеряло больше половины своей привлекательности, – с сожалением проговорил Сан‑Ком.

– Ваше высочество расстроено, что более крупных ставок уже не будет? – с улыбкой спросил Каянов.

– Я просто понял, что для вас не соперник.

– Совершенству нет предела, а с основными приемами вы знакомы. Кое‑что я могу вам показать, если это не затрагивает вашего самолюбия.

– На сегодня с меня уроков хватит.

Постепенно жизнь в каюте отшельников снова вошла в свою обычную колею. Беседы на отвлеченные темы. Прогулки в трюме. Просмотр фильмов, имеющихся на борту, и комментарии к ним по эпизодам, удивившим одного из зрителей. Через неделю Сан‑Ком согласился брать уроки игры в серт, строго оговорив их оплату. Разговоры между ним и Каяновым стали более доверительными, и разведчик узнал много нюансов из жизни высшего света империи.

В один из дней, после окончания очередного прыжка, он вошел в каюту и с порога проговорил:

– Собирайтесь, ваше высочество. Наша станция принимает передачу нескольких имперских каналов. Вы сможете определиться по месту и узнать последние новости.

– Я вам верю, мазан полковник. В выходе в открытый космос нет никакой необходимости. Если можно, то прошу переключить передачу каналов на наш голограф.

Правительственные и частные каналы славили мудрость императора и непобедимость его звездного флота, передавали концерты и комедии, демонстрировали ввод в строй новых крейсеров и ракет, не знающих промаха. Как обычно во время войны, шло повседневное запудривание мозгов, жестко регламентированное цензурой военного времени.

Пожалуй, единственно полезной информацией послужил показ банкета в императорском дворце по случаю разгрома флота солнечников в четвертом секторе.

Каянов не столько смотрел на экран, сколько внимательно наблюдал за реакцией Сан‑Кома.

Лицо пленника на одно мгновение резко изменилось. Он непроизвольно подался всем корпусом к экрану в момент демонстрации банкета.

Пятнадцатисекундный репортаж в скромном помещении, за бедно накрытым столом, как отметил для себя разведчик. Пропаганда демонстрировала обычным гражданам, что дворец тоже несет бремя тягот войны.