Неучтённый фактор
Шрифт:
— Вот только глупостей не говори! — напустилась на него Мара. Ну и имена у них! — Пойдём, Алёна, я покажу тебе гостевые покои.
— Может, воды побольше налить? Или выдохнется? — предложила я.
— Ковша хватит, — впервые улыбнулась она. — Выкарабкается, не в первый раз.
„Ох, и напьёмся же сегодня!“ — Мар изобразил подобострастно виляющую хвостом собаку, вывалив язык до половины.
— Дай ей отдохнуть сначала, шут гороховый, — девушка отвесила волку щелбана по уху. Тот притворно взвизгнул, гимнастическим пируэтом на всех четырёх, извернулся и хлопнул
Я задрала голову (девица была выше меня сантиметров на двадцать) и вгляделась в тонкие черты её лица, резко проступавшие из темноты при неоновом свете пульсара. Похожи. Те же чётко обрисованные губы, высокие острые скулы. Даже глаза одинаковые. Вот не я буду, если это не его сестра.
Не знаю, как она всё так быстро организовала, но отведённых мне покоях меня ждала объёмная бадья с водой, а рядом на деревянной лавке радовала глаз коллекция глиняных горшочков и уголёк на расписной тарелке. И две толстые свечи, слава тебе, Господи!
— Понадобится воду подогреть, просто брось в бадью уголёк на пару минут, — проинструктировала меня хозяйка, бесцеремонно выставив братца за дверь, и щелчком пальцев зажгла фитиль. Пока я возвращала нижнюю челюсть в привычное положение, она молчала, заинтересованно меня разглядывая, а потом жёстко поинтересовалась: — Почему ты помогла Моррину?
Я уставилась на неё. Она что, не рада?
— А что, не надо было?
Она неопределённо дёрнула плечом.
— Хотелось бы узнать, почему. Извини за настойчивость, но в такую отзывчивость почему-то не верится.
— Так я и не просто так помогла. Мне твой брат библиотеку на разграбление отдал. Я в свой мир вернуться хочу. Чтобы не поднимать эту тему снова, скажу, что я не умирала, и тут у вас случайно. Кот подтвердит.
Я с вызовом расправила плечи… На этот вызов у меня едва хватило сил.
— Интересно… И как странно… Значит, этот клоун не просто себе цену набивал. Так ты не из Мальвы? — в жёлтых глазах забрезжил огонёк понимания и, почему-то, облегчения. — Расскажешь завтра. Отдыхай пока и приводи себя в порядок, а как проснёшься — сразу пойдём искать то, что тебе нужно: библиотека большая, может, что и найдём. Мар поможет, да и Моррин, когда восстановится, думаю, присоединится.
Она направилась к дверям, но на полпути обернулась.
— Спасибо тебе, Алёна.
— Мара? — не могла не спросить я. — Этот мир и вправду называется — Мальва?
Всего ожидала, длинных названий, чего-то космического, но чтобы мир назвать именем сорной травы?!
Она досадливо поморщилась.
— Стукнуло эльфам что-то в головы — а они здесь первыми появились и за растительность отвечают. Так и живём в потенциальном компосте.
М-да. Вот тебе и романтика.
После её ухода я посрывала с себя одежду, с удовольствием погрузилась в воду, методом проб и ошибок определила содержимое горшочков и, наконец смогла отмыться с ног до головы. Уголёк, кстати, не только подогревал воду, но ещё её и очищал, так что я добрых два часа отмокала, пару раз даже задремав.
Очередной раз
Ох, как меня испугало собственное отражение!
Нет, вполне понятно, почему я первым делом бросилась по пробуждении к зеркалу: новое место, хочется произвести благоприятное впечатление, а тут — всё болит, даже нос.
Вообще-то, я считаю себя очень симпатичной и со всеми зеркалами дружу, но это — захотелось немедленно занавесить: синяки и ссадины мало кого красят, а я, мало того, что всю физиономию местной флорой себе расцарапать успела, так ещё где-то и нос расквасить умудрилась, отчего тот распух и лицо приобрело сходство с лошадиной мордой. Волосы стояли дыбом, сбившись в колтун. Пойти, что ли, Ворроку-старшему предложение делать? Какая гармоничная пара получится: престарелый доход-инвалид и юное, но уже вполне профессионально выглядящее пугало масштаба колхозного поля. Ой, и фингал под глазом, похоже, намечается….
Я села перед зеркалом и вгляделась в своё отражение.
М-да. Досталось мне по дороге. Ладно, попробую хоть эту паклю на голове расчесать. Не лишиться бы большей её части в процессе.
Пакля распалась на отдельные волосинки при одном прикосновении гребня. Дивный у них шампунь!
Порадовавшись хоть этому, я огляделась.
Более роскошного помещения мне видеть ещё не приходилось: выдержанный в готическом стиле интерьер, массивная мебель из чёрного дерева, стены обиты толстым тёмно-синим шелком с вышивкой серебром (значит, врут книги, утверждающие, что оборотни боятся этого металла), тяжёлые статуэтки, изображавшие волков во всевозможных видах — чёрный мрамор, могу поспорить. А на полу — пушистая шкура какого-то животного; мои ноги по лодыжки утонули в густом меху. Даже моя „ванна“ оказалась не простой бочкой, сделанной из сосны, а глубокой, довольно изящно вырезанной из цельного куска неизвестного мне тёмного дерева ёмкостью. В такой не отказалась бы поплавать и пресловутая Пэрис, я думаю.
Тяжёлые шёлковые занавески на обоих окнах. Нет, не так. Занавеси из тяжёлого толстого шёлка тёмно-синего цвета… Не хочу знать, сколько это стоит.
Какое-то безобразно обеспеченное средневековье.
Ночная гонка и заплыв казались страшным сном, а одежда, грязной горкой лежавшая рядом с „ванной“, абсолютно не вписывалась в обстановку и вызывала отвращение. Но, не голой же ходить? Я стянула с кровати атласное покрывало и очень вовремя в него завернулась: в дверь постучали (судя по звуку — чьей-то головой), и раздалось одновременное:
— Это Мара.
„Выспалась?“
Отпихивая друг друга, брат с сестрой ввалились внутрь.
„Ой, девица, и красавица же ты!“- взъерошенный волк оглядел меня с ног до головы.
— Маркин! — возмутилась Мара, а я ехидно уточнила:
— Так Мар это от Маркина? А я-то думала — от мартышки, или от маргинала…
— Что такое „маргинал?“- хором поинтересовались оба.
— Идейно неработающий алкоголик или деклассированный элемент. Выбирай, что больше нравится.