Неудачница и некромант

Гуркало Татьяна Николаевна

– И вы отнеслись к предсказаниям, как к балаганным фокусам, на которые жаль тратить время, – перебил говорливого студента Змеевич. – Хотя на самом деле, это вы отнимаете мое время. Вы бездарны, вас учить бесполезно. Тот, у кого есть талант к предсказаниям, должен был забеспокоиться. Он не мог не почувствовать приближающуюся катастрофу.

– Если мы бесталанны в предсказаниях, это вовсе не значит, что мы не преуспеем в других предметах, – поспешно сказал молодой человек.

Змеевич пренебрежительно зашипел.

Какой-то

первокурсник поучает пускай бывшего, но бога. Надо же.

– Я ведь неспроста преподаю именно этот предмет, – сказал Змеевич серьезнее, чем собеседник того заслуживал. – Я очень талантливый предсказатель, возможно, даже самый лучший. И я могу предсказать любому из вас, что толковых магов из вас не выйдет. Маги всегда должны знать, что делают и что из этого получится.

– Мы научимся, – упрямо сказал молодой человек.

– Не научитесь. Вы элементарных изменений не видите. У вас в группе люди движутся по временной петле, а вы даже этого не замечаете. У вас нет способностей.

Молодой человек задумчиво нахмурился и похлопал ладонью по карману, в котором лежала старенькая курительная трубка. Наверное, табак помогал ему думать, прочищал мозги.

– Знаете… – Змеевич насмешливо прищурился и шевельнул кончиком хвоста. – Займитесь лучше сыском, раз любите задавать вопросы. Частным. За него больше платят.

И пока молодой человек удивленно на него смотрел, преподаватель шипяще рассмеялся, развернулся к нему спиной и отправился к другому дереву, решив больше не позволять к себе подкрадываться разным студентам. А то ведь вспомнит молодость и следующего сожрет, предварительно поджарив на том самом костре.

А хорошо, если бы это была одна из блондинок. Еще лучше, если самая надоедливая. Кому-кому, а этим мечтательницам удачно выйти замуж в школе точно не место. Сплошной позор и расслабление для остальных.

Да, студентов Змеевич не любил, уже почти тысячу лет даже в жареном виде не любил. И он давно бы покинул преподавательский пост, если бы не долг.

Он должен был предотвращать появление бестолковых магов. Бестолковые маги создают слишком много проблем, особенно те, которые не способны предсказать, во что выльется их заклинание. Маги изменяют мир. Не сильно, но даже крошечный камешек может начать камнепад, способный уничтожить целый мир. А может и не один.

С таким философским настроением Змеевич и скрылся в тени дерева.

И ему там было хорошо. Он любовался звездным небом, пропускал мимо ушей нестройное пение студентов и думал о вечном. А о чем еще думать, если не хочется испортить себе настроение? Точно не о студенческой гулянке. И так понятно, что ничего приятного они не сделают. Не сгорят, не утонут и даже не упадут с дерева, сломав себе шею.

К сломанным шеям у Змеевича был особый интерес. Когда-то девственницам, которых приносили ему в жертву, обязательно ломали шеи, перед тем, как уложить на жертвенный камень. Иначе эти неразумные девы визжали, дергались

и всячески возражали, портя людям праздник.

Окончательно утонуть в потоке воспоминай, Змеевичу помешала странная парочка – пьянющая эльфийка в белом платье с зелеными травяными пятнами, выписывающая ногами кренделя, но упорно прущая булькающий кувшин, и зеленая белка с причитаниями о нынешней молодежи идущая следом.

– Ты эт, выпть хочш? – неожиданным басом спросила лесная дева, потерявшая где-то в спиртовых парах высокий слог. – А то ст-иш тут, скчаешь, молдой, крсивй.

И всучила опешившему Змеевичу кувшин с какой-то эльфийской сивухой, судя по запаху. Преподаватель от неожиданности его даже взял.

– Вот! – громко сказала эльфийка, покачнувшись, как игрушка-неваляшка. – А ы-ни не верили. А я смгла. Ай-нэ-нэ-нэ-нэ-нэй!

Икнув, эльфийка развернулась и, напевая что-то цыганское, ушла. Белка встопорщила хвост и отправилась следом. А Змеевич понял, что со студентами следует что-то сделать как можно быстрее. А то они совсем распоясались, богов оскорбляют. Будь у них хоть капелька дара, они бы этого делать не стали, насколько бы пьяны ни были. Поняли бы, что закончится оно для них плохо.

– Буду мстить, – сказал Змеевич и хряпнул кувшином об дерево. – Я вас еще научу вангование любить.

И Зеевич начал бы прямо сейчас, если бы не увидел, что в тени яблони стоит неправильный некромант. Мастер, чтоб ему пусто было. Учащий некромантов быть такими же неправильными.

– Некроманты должны мертвецов поднимать, – раздраженно сказал звездам бывший бог. – Армии из скелетов создавать. В бессмертных личей превращаться и влачить жалкое существование, портя жизнь окружающим. Помнится, какой-то даже любил сидеть в сокровищнице над золотом и молодых знахарок воровать, а потом издеваться над спасателями. А эти… Хе…

Змеевич выругался на одном из древних и ныне мертвых языков. Упомянул то, что некромант-лекарь – вообще страшный сон какого-то царя. А потом понял, что опять забыл о своем шипящем акценте и снова выругался. На этот раз просто так. И, наконец, отправился готовить страшную месть студентам, оставив их пока праздновать и веселиться. И даже забыл пожелать, чтобы кого-то из них сожрали.

– Вхы не веррили, а йя смагла! – веселилась эльфийка и первокурсница из лекарского факультета.

Она вроде бы была дочерью какого-то там правителя. Самой младшей и самой бестолковой, настолько, что ее даже замуж поостереглись отдавать, предпочли сослать в академию, на самый ненужный бессмертным и практически не болеющим эльфам факультет. В общем, сделали все, чтобы она могла как можно меньше принести вреда. Попугайчик даже говорила, как эту дурочку звать, но Лена ее зубодробительное имя не смогла бы запомнить даже на трезвую голову. А уж после большого глиняного бокала сидра оно вообще сразу же из памяти выветрилось.