Неудачница
Шрифт:
— Иду я, иду, — бурчала я себе под нос, открывая дверь.
Передо мной стоял немолодой мужчина в синем форменном комбинезоне, с чемоданом для инструментов. После недолгого созерцания моего помятого вида, он откашлялся и сказал:
— Здравствуйте, вы Никольская Александра? — я поморщилась при упоминании моей фамилии, но кивнула.
— А вас значит, направил ко мне Виктор, — скорее сама себе сказала я, и поманила электрика за собой, — проходите. Как вас зовут?
— Петр Иванович, — он прошел за мной и теперь неловко топтался у входа, а я еще до конца не проснувшись, не сразу поняла его растерянность.
— Ах да! Вот наш пациент, — я указала
Закончив скромный утренний туалет, я вернулась в дом, где обнаружилась таки бабушка. За что ей надо отдать должное, так это за то, что, увидев в доме постороннего человека, она не подняла шум, а по-человечески выяснила, что к чему.
С появлением в доме самой хозяйки, воздух наполнился умопомрачительными ароматами еды, на которые я, успев снова прикорнуть на кровать, выползла на кухню. Свет нам все-таки сделали, и теперь вместо допотопной черной коробки красовался новенький светлый счетчик. Бабуля не могла поверить, долго благодарила сильно смущавшегося мужика, потом доверительно сообщила ему о двух неисправных розетках и одной разболтавшейся вилке. Мужик не растерялся и выполнил свой профессиональный долг, после чего под руки усажен за накрытый стол. От такого обращения он слегка обалдел, но потом расслабился и даже поддержал бабушкин монолог об урожае и прочей сельскохозяйственной мелочи. От ста граммов «столичной» мужчина вежливо отказался, мотивируя это строгими правилами. Ну, уж после такой новости бабуля вся расцвела, помянула какую-то Степановну утверждавшую, что ни один мужик в здравом уме не откажется от халявных ста граммов.
После плотного обеда я решила прогуляться. Попросив у бабушки теплый плед, вышла из дома. На улице царствовала осень, жаркое вчерашнее солнышко теперь затерялось в кучных свинцовых облаках, а ветер нагнавший их за ночь холодком пробирался под не застегнутый воротник ветровки.
Я вышла к концу деревни, углубляясь в жиденькую рощицу, которая очень скоро перешла в овраг с ручьем. Еще по детству я помнила, что эта тоненькая, весело журчащая полосочка может быть на редкость глубокой и очень холодной. Тогда-то искупавшись в этом недоразумении, мы собственноручно соорудили мостик из «позаимствованных» сосновых досок. Но как давно все это происходило! Мостик мог сгнить, утонуть или еще чего.
Я прошла еще несколько метров вдоль ручья, и мои подозрения развеялись, он стоял там, где мы его положили, лишь кое-где древесина прогнила и покрылась бурой плесенью. Преодолев ручей, пришлось почти карабкаться по крутому склону оврага, цепляясь за вылезшие из-под земли корни и пучки травы. Преодолев подъем, я оказалась почти на краю рощи. Здесь, как и в беззаботные дни наших школьных каникул все осталось неизменным. Сейчас я стояла на верху невысокого холма, но вот следующий можно было по истине назвать королем холмов. Он бугрился волнами земляных мускулов, подернутых частым луговым земляничником, полевыми травами и дерном.
Спуск здесь удобно вился тонкой змейкой протоптанной дорожки. Спустившись в довольно широкую ложбину меж двух холмов, я зашагала к приглянувшемуся местечку. Как мне показалось первоначально, тут можно было вполне комфортно взобраться наверх. На
Зеленое море мерно колыхалось под тугими порывами ветра, редкие кусты жались к бокам холмов, словно замерзшие цыплята к маме-наседке. Вдалеке мелькали светлыми пятнышками пасущиеся козы.
Выбрав площадку поудобнее, я развернула плед и постелила на траву. Трудности пути остались позади, а впереди лишь зеленые холмы, ветер и серые клоки туч, гуляющие по небу. Поправив задравшийся угол, я опустилась на плед.
Теперь, когда ничто не мешало мне заниматься самоедством, я с особенным «удовольствием» предалась мыслям, которые до этого старательно отгоняла. Итак…Виктор. Виктор решил разыграть свою партию. Мотивы мне, к сожалению не понятны. С одной стороны все предельно просто, — я откинулась на спину и сорвала колосок, сунув его кончик в рот. Задумчиво пожевала, чуть кисловатый сок брызнул на язык.
…он решил посоперничать с Никольским, но и тут я не вижу связи. Вик не чувствует ко мне ничего такого, скорее хочет досадить Андрею. Но почему? Вот этот вопрос ставил меня в тупик, — на этом мои мысли глохли, становились расплывчатыми, вот тогда я задавала себе другой вопрос — зачем все это нужно мне? А вот чтоб было! Женское любопытство, хотя стоило после всех жизненных уроков спрятать все любопытство куда подальше. Именно поэтому я находилась здесь, и у меня не было возможности сорваться в город, где с превеликим удовольствием задать парочку вопросов Вику.
Ха! Вчера я именно этим занималась — толку ноль, за то уязвленное самолюбие и растрепанные нервы.
Заложив руку за голову, я отстраненно наблюдала за плывущими облаками. Ветер шумел листьями где-то в роще, шуршал по траве, трепал распущенные волосы. Перевернувшись на бок, я увидела карабкающегося на холм Мишу.
Как только нашел?
Я махнула ему рукой, и похлопала по пледу рядом с собой, давая разрешение присоединиться. Компания мне совсем не помешает.
— Ну, ты и забралась! — пропыхтел парень, преодолевая последние сантиметры несговорчивой природы.
— Ты как меня нашел? Небось, бабуля сдала? — он согласно кивнул, аккуратно присаживаясь на свободный кусочек пледа, — чем порадуешь?
— Скучно, — Миша смотрел в даль, и я его понимала, вид отсюда открывался потрясающий.
— А мне вот слишком весело, — хмыкнула я, подпирая ладонью щеку.
— Ты про вчерашнее?
— Ну да, — ответила я, и немного погодя принялась рассуждать вслух, — понимаешь, если я приму предложение одного из них, то спокойная жизнь мне обеспечена.
— То есть как одного из них, — я, не глядя на Мишу, махнула рукой.
— Долгая история…
— Как все запущено, — насмешливо фыркнул он, так же как и я пару минут назад покусывая колосок.
— Ой-ой, — беззлобно передразнила я, — лучше б о себе чего рассказал.
— А что? Родился, учился, женился… — я вскинула брови, — развелся! — нравоучительным тоном добавил он.
— О как! Коротко и ясно. А причины следствия?
— Да ладно, о чем ты говоришь! Я студент она тоже. Глупые, дети короче, — он улыбался, видимо что-то вспомнив, — Потом прошло время, розовые очки остались между стиркой и готовкой. Маша стала все больше пропадать на работе, я тоже ударился в зарабатывание денег, а через год мы решили разойтись, — я внимательно слушала, перед глазами вставал совершенно другой образ Миши. Не тот улыбчивый сероглазый мальчишка, а серьезный вдумчивый уже хлебнувший в этой жизни чарку горестей и радостей молодой мужчина.