Неудачница
Шрифт:
— Саша, — Вик подался вперед, протянул руку и кончиками пальцев провел от виска по щеке, остановился в уголке губ. Я вздрогнула, но не отпрянула, смотря прямо в его глаза.
— Зачем тебе это? — серьезно спросила я, — ты взрослый мужчина, знающий свои возможности, потребности. Но то, как ты ведешь себя сейчас…мне надоело! Достали все ваши ужимки. Хочешь знать, что я обо всем этом думаю? — мне не нужно было его молчаливое согласие, — я на распутье, и каждый из вас, как в большой игре может бросить кости, но только не надо сбрасывать
Я стряхнула его руку с лица и отвернулась.
— Уходи, — тихо прошептала я, с трудом сдерживая набежавшие слезы.
— Ты рано или поздно должна будешь выбрать, — Вик говорил медленно, но его тон звучал властно, — в одном мы с Андреем похожи, ни один из нас не отступит.
Судорожный всхлип вырвался из горла, я моргнула, слезы упали, вниз оставляя на джинсах круглые пятнышки. Я не смогла себя заставить повернуться к нему, не решилась посмотреть в глаза жестокой правде. Собака на сене — так должно быть я себя вела.
Хлопок двери неприятно резанул по нервам, но последующее одиночество и тишина вернули мне уверенность. Я зло размазала соленые дорожки оставленные слезами.
— Так что у нас там по плану? Убить Кеннеди? Захватить белый дом? Да раз плюнуть!
В холмы я вернулась вечером. Внутри было гулко от пустоты, сердце неприятно покалывало. Вот значит, каково это потерять последнюю опору? Где-то внутри опять все сжалось от жалости к себе, но я гнала прочь подобные мыслишки. Пора самой становится на ноги, избавляться от собственных иллюзий.
Из-за калитки показалась встрепанная макушка Миши, он посмотрел на объемные сумки в моих руках и покачал головой.
— Привет, ты чего здесь? Что-то случилось? — запаниковала я, бросая обеспокоенные взгляды на дом.
— Да успокойся все нормально, просто помогал твоей бабушке компот закрывать, потом банки в подвал спускал, делов куча не без мороки, — с улыбкой отрапортовал он.
— Поможешь? — я тряхнула пакетами.
— Ты что магазин ограбила? — на его лице появился ужас, когда он заглянул в багажник.
— Почти, супермаркет. И не ограбила, а сделала набег, — казалось, безвозвратно улетучившееся настроение возвращалось с каждой секундой общения с этим милым парнем.
Когда все пакеты были извлечены из багажника, доставлены на кухню и распакованы, мы сели пить чай. При свете масляной лампы, которую Миша сегодня днем нашел в том же подвале, наши посиделки выглядели старомодными.
— Как прошел день? — Миша сидел на табурете напротив меня.
— Паршиво, — вспоминать сегодняшние события совсем не хотелось, здесь же и сейчас было так уютно и хорошо.
— Не хочешь рассказать? — я помотала головой, и сделала глоток горячего чая.
Тут бабушка до того внимательно слушавшая нашу беседу, засобиралась.
— Пойду я, а то спина
— Чего это она? — спросил Миша, я пожала плечами.
— Мало ли?
— Так что случилось? Ты какая-то тихая, бледная, глаза красные. Ты что плакала? — я отвела глаза, спрятала лицо в ладонях.
— Миш, давай не сейчас, я так устала. Твое беспокойство конечно приятно, но…
— Понял, прости, это не мое дело, — он так задумчиво смотрел на меня, что я замерла под его взглядом.
— Да нет же, я бы поделилась наболевшим, поплакалась в жилетку. Только сегодня я уже даже на это не способна, — усталость вдруг навалилась так сильно, что закружилась голова, перед глазами все поплыло.
Ну, все допрыгалась, — мелькнула и исчезла издевательская мысль. В глазах завертелась комната, запрыгали темные предметы в отблесках единственного язычка пламени, проплыло испуганное лицо Миши, и стремительно приблизился пол, но забытье пришло прежде.
Глаза защипало, а в носу засвербело так, что захотелось сказать что-нибудь нецензурное, но сил не осталось даже на это. Я слабо отмахнулась рукой, тот час же услышав облегченный вздох. В комнате ощутимо витал запах аммиака. Приоткрыв глаза, я увидела сидящего на краешке кровати Мишу. Я хотела сесть, но Миша положил мне руки на плечи.
— Лежи уж, непоседа! Надо же так меня испугать! — возмущенно, но беззлобно ворчал Миша.
— Ты что принес меня сюда? — я нащупала рукой мягкую постель.
— А что надо было оставить тебя валяться на полу? — огрызнулся Миша и положил мне ладонь на пылающий лоб.
— Спасибо, — я слабо улыбнулась и прикрыла глаза.
— И что это было? — теперь просто не было никакого резона скрывать свое положение.
— Я беременна, — в темноте я не увидела лицо Миши, — вот так…
— Хм… ладно. Тебе лучше поспать, а завтра, если захочешь мы поговорим, — он встал чтобы уйти.
— Посиди со мной еще несколько минут, пожалуйста, — попросила я, закрывая тяжелые веки.
Утро пришло неумолимо, глаза казались налитые свинцом, в голове стучали африканские барабаны, но сон упорхнул, как только я открыла глаза. Такой разбитой я не чувствовала себя уже давно. На часах стрелки показывали час дня.
Сквозь тонкую тюль просвечивалась серая дымка пасмурного дня, лето подходило к своему концу.
Подниматься с постели не было никакого желания и если бы не настойчивый стук во входную дверь, то я бы так и созерцала тяжелые серые облака за окном. Стучали деликатно, но настойчиво. Надежда, что в доме есть еще кто-то кроме меня, улетучивалась с каждой секундой, а настойчивый визитер все не уходил. Пришлось подниматься, натягивать спортивный костюм и по стеночке, дабы не разбудить утихшую головную боль, идти на звук.