Неудачница
Шрифт:
Когда я проснулась, разбитая, но все же живая, мне захотелось попросить медсестру снова ввести то лекарство, ведь его действие не дает мыслям возникать в голове, создавая полный вакуум. Естественно никто этого не сделает. Я пошевелилась на жесткой больничной кровати, провела дрожащей рукой по спутанным волосам, стерла соленые дорожки слез и горько вздохнула.
"… у вас выкидыш, — грубым голосом отозвался врач, — сложный случай, скорее всего, детей у вас больше не будет…"
Всхлип вырвался из горла, меня затрясло от рыданий. Уткнувшись
Порву и сожгу, — подумала я, потянулась к стулу, спихнула на пол платье и сняла сумку, висящую на спинке. Долго искала телефон, потом трясущимися пальцами набирала Ксюхин номер. Она долго не отвечала, а когда сняла трубку, сонно ответила:
— Да.
— Оксан, — я замолчала, подруга знала, что так я называю ее только в очень паршивых ситуациях.
— Что случилось?
— Мне нужна твоя помощь, очень нужна. Я попала в скверную ситуацию, просто хуже не придумаешь. Короче сейчас я в больнице, — тишина в трубке дала понять, что выразилась я более чем ясно.
— Как ты?
— Паршиво, лежу пластом, руки трясутся и внутри так пусто, хоть волком вой.
— Что тебе нужно привезти? — про себя я поблагодарила подругу, за то, что не стала задавать лишних вопросов.
— Одежда, ну и твое дружеское плечо.
— Хорошо, в какой ты больнице?
— Больница скорой помощи, до женской не довезли бы, — мрачно усмехнулась я.
— Ты это брось, я скоро буду!
— Хорошо.
Когда я закончила разговор, в палату зашла медсестра, строгим взглядом окинула мою кипучую деятельность.
— Как себя чувствуете? Что-нибудь болит? — я приподнялась с постели, спуская непослушные ноги вниз.
— Я могу уйти? — вопросом на вопрос ответила я. Медсестра пожала плечами, показывая свое отношение ко мне и пациентам в целом.
— Если сможешь, — холодно по-деловому сказала она, — я врача позову, он скажет что вам нужно делать.
Я попыталась встать, получалось плохо, ноги не слушались, организм оказался слишком ослаблен. Почему-то кружилась голова. Я упрекнула себя за забывчивость, приложилась же о ступени головой. На виске нашлась аккуратная наклейка пластыря. Теперь захотелось вдвойне быстрее убраться отсюда, мне было жутко до чертиков оставаться в больнице пропахшей болью и отчаяньем. Но чтобы уйти нужно, как минимум встать на ноги. Борьба с собственным телом продолжалась два часа. Так меня и застала Ксюха, в казенном больничном халате, скрючившуюся у стены.
— Али! Ну-ка быстро в постель! — с ходу прикрикнула Ксюха.
— Быстро не могу, и вообще, если только ползком, — тихо огрызнулась я, подпирая стену. Хотя кто кого подпирал — это еще вопрос.
— Давай помогу, — она скинула мою спортивную сумку с вещами на пол и помогла вернуться в постель. Я долго лежала с закрытыми глазами, собираясь с силами.
— Оксан, я хочу уехать из города, — не открывая глаз, сказала я.
— Далеко?
— Я тут подумала, тетка меня давно звала к себе, в столицу, еще когда я закончила
— Может, ты все-таки расскажешь, что произошло, после того как ты уехала от меня? — Ксюха требовательно уставилась на меня, я тяжко вздохнула.
— Мне позвонил Андрей, сказал, что хочет встретиться…
— И ты поехала, — утвердительно заявила подруга, я кивнула и продолжила.
— Там меня ждала «приятная» неожиданность в лице Вики, и, конечно же, эта гадина наговорила кучу гадостей, будучи уверенной, что я все слышу. Но дело даже не в том! Андрей не возразил ей ни на что! А потом появился…вот черт! Как джинн из бутылки — Вик. Я набросилась на него с обвинениями, теперь понимаю зря, — я вздохнула, переводя сбивающееся дыхание, — убежала от него, ну и на крыльце зацепилась за подол платья, собрала все выступы, а результат…
— Погоди, так Никольский здесь ни при чем? — я мрачно кивнула и снова заревела.
— Он даже не знал, что я приехала. Андрей меня убьет, если узнает о ребенке… — всхлипывая, ответил я.
— Да ты что сдурела? Он тебе жизнь испортил! Даже не смей думать в таком ключе! Я тут твои вещи от бабули забрала, так что считай, тебя уже в городе нет, давай бедолага, одевайся, — она натянуто улыбнулась, но меня не обмануть, подруга переживала не меньше меня.
Я потянулась к рядом стоящей сумке, вытаскивая первую попавшуюся вещь, но как некстати это оказалось то самое платье глубокого синего цвета, которое Виктор мне принес взамен порванного.
— Давай скорей, а то я слышала от медсестер, что скоро обход, а в таком состоянии тебя вряд ли выпустят ближайшие дней эдак, — Ксюха прищурилась, оценивая помятую меня, — пять.
— Вот уже! — ворчала я, стаскивая больничный халат и натягивая платье, — вот сейчас оденусь, причешусь, надену темные очки и буду совсем как человек.
— Ага, а так немочь бледная! — я знаю это она специально так, хохмит, подкалывает, чтобы отвлечь меня от мыслей…разных.
Когда я оделась, Ксюха подхватила сумку, взяла меня под руку, помогая делать первые, наверное, самые сложные шаги. И сложны они, оказались не от ужасного самочувствия, а от осознания и подтверждения своего бессилия. Игра проиграна, победителей не судят, но все же я скажу! Победа не стоила тех усилий, что затратила Вика. Судят обычно проигравших, а еще наказывают, по всей строгости… Я наказана, урок усвоен, закреплен слезами, горем и пустотой.
Дневник неудачницы.
Три пути ведут к знанию: путь размышления — это путь самый благородный,
путь подражания — это путь самый легкий
и путь опыта — это путь самый горький.
Конфуций.
10 сентября — 18 ноября.
Должна сказать, что столица со своим мощным потоком отнюдь не положительной энергетики ввела меня в еще большее уныние, забрав последние силы. Вот уже, который день я не могла подняться с постели, а чувство разбитости не покидало ни на секунду. Казалось, жизнь ушла из этого тела навсегда…