Неудачница
Шрифт:
После того как Ксюха отвезла меня к тетке, мой телефон не замолкал, выводя меня из себя. Звонили все Никольский, Виктор, но я не отвечала, пустым взглядом смотря на дисплей телефона. С Андреем просто боялась разговаривать, Вика же просто не хотела слышать. Мне опротивели их игры, настала пора начинать свою жизнь, я это прекрасно понимала. Но вот проблема — для меня она уже остановилась. Назад повернуть нельзя, а вперед не хочется.
Тетя Надя, когда увидела меня в таком состоянии, даже не нашлась что сказать, тяжело повздыхала, приняв как ценный груз с рук на руки. Потом долго отпаивала меня валерьянкой и чаем с ромашкой. Расспрашивала про маму, племянников, чем я хочу заняться здесь. На
Здесь я медленно, но уверенно уходила в себя, на вопросы отвечала односложно, шторы в отведенной мне комнате не открывались ни днем, а ночью тем более. Тетка пыталась вывести меня из состояния анабиоза, приводила домой своих подруг — женщин интересных и более чем достойных внимания, но их разговоры не доходили до сознания, их смех мерещился мне злой насмешкой. Я просто вставала из-за стола, извинялась и уходила к себе.
Скорлупа, которую я создала вокруг себя, твердела с каждым днем, и человеку находящемуся рядом со мной приходилось тяжело. Тетя Надя все чаще обиженно поджимала губы, получая очередной отказ выйти на улицу, или сходить с ней в маркет за продуктами. Я честно не хотела так поступать с радушной хозяйкой, но не могла по-другому, боясь неосторожным поступком изменить течение времени. Я не думала о том, что оставила позади себя, спасаясь от тех мыслей пустотой в голове. Иногда я брала книги из обширной библиотеки тети, но в них не было спасения.
Все чаще приходящая с работы тетка, заставала меня то за уборкой квартиры, то за готовкой, то я перебирала вещи из гардероба, устраняя мелкие дефекты вроде оторванной пуговицы. Такая монотонная работа по дому забирала много времени, и приводила в равновесие чувства, которые все чаще стали посещать мое сердце. После такого набега на трехкомнатную квартиру с тряпкой на перевес, не хотелось абсолютно ничего, а тем более думать.
Тетя Надя первое время казалась довольной таким положением дел, но когда поняла, что уборка более всего напоминает одержимость, в очередной раз попыталась вразумить меня. Впрочем не надеясь хоть на какой-то эффект от своей пылко-бестолковой речи.
Итак, я тихо дурела, покрываясь внутри и снаружи черной плесенью собственных мыслей.
19 ноября.
Сегодня я проснулась с каким-то особенным свежим настроением, мне даже захотелось распахнуть окно, чтобы вдохнуть прохладный осенний воздух, но мне достаточно было сунуть нос за темное полотно шторы, и сразу передумать. Озорной луч солнца будто ждал моего заспанного бледного лица, берег его, лишь для яркой вспышки ослепившей на мгновение. Скажу честно попытка спровоцировать меня, провалилась, открывать шторы и дышать скучным столичным воздухом мне расхотелось. И все же ему удалось поселиться где-то в глубине моего сознанья.
Сон получилось прогнать ледяной водой и чашкой крепкого сваренного в турке кофе. Тети Нади дома уже не было, она в отличие от меня имела постоянную работу ведущего библиотекаря. Что ж ничего, вот только…
Я оглядела идеально чистую кухню, блестящие доски паркетного пола.
Нет, если я еще раз начну уборку, боюсь терпению тети, придет конец, и она наконец-то выгонит меня на улицу. Чем неоднократно грозила мне последние три недели моего существования.
В коридоре послышался звон ключей, щелчок открываемой двери, а за ним цокот тонких каблучков. На кухню впорхнула младшая сестра моей матери, еще молодая, в сущности, женщина тетя Надя. Выглядела она, как выразилась однажды одна из ее многочисленных подруг, просто божественно. Невысокая, еще сохранившая стройность
— Вот что, душа моя, — проникновенно начала она, — я два месяца наблюдала за тем, как ты покрываешься мохом и пылью, за тем, как выгорает твое сердце. Да-да, может не возражать, не думай обо мне, как о дремучей женщине. Я еще вполне нечего! И сразу поняла, сюда ты приехала зализывать раны.
Поскольку выздоравливать и излечиваться ты совсем не желаешь, я говорю тебе: "Убирайся из моего дома!" — я округлила от удивления глаза, а она продолжила, — у меня не осталось ни сил, ни желания вправлять оглохшей и ослепшей племяннице мозги! Меня угнетает твой вид! — она сделала неопределенный жест рукой в мою стороны, видимо так выразив свое отношение ко мне. Пренебрежительно надо сказать.
— Хорошо, — тихо ответила я, и не было в моем голосе ни обиды, ни злости, лишь спокойствие, даже некоторая доля равнодушия. Поднявшись со стула, я хотела уже идти собирать свои вещи, но меня остановили.
— Подожди, я еще не все сказала, — я обернулась, на лице отразилась тень удивления, но не удержалась, погаснув в безликом равнодушии, — сядь!
Я послушно вернулась на оставленный ранее стул, и изобразила внимание, на что тетка раздраженно фыркнула.
— Так вот, то, что я тебе сказала это первый вариант развития событий, теперь о более интересном, — она выдержала эффектную паузу, — я предлагаю тебе пойти работать. И сразу предупреждая поток твоего возмущения и отказов, скажу вот что.
Неужели ты так и будешь всю оставшуюся жизнь винить себя в случившемся?! Если да, не буду задерживать, можешь идти собирать вещи, но я тебе предлагаю реальный шанс изменить свою жизнь и измениться самой, — эти ее слова зацепили меня за живое.
— Хорошо, — так же спокойно, как и в прошлый раз произнесла я, — будем считать, что я заинтересовалась.
— Превосходно! Теперь о работе. Моя институтская подруга Ванесса Ильинична владеет вполне преуспевающие дизайнерской конторой, так вот им не хватает свежей крови, людей способных как-то иначе взглянуть на избитые темы! Я порекомендовала тебя, и Ванесса заинтересовалась, — я скептически приподняла бровь, — и нечего мне гримасничать, одевайся мы едем к ней!
Теперь настала моя очередь возмущаться.
— Никуда я не пойду.
— Я тебя предупредила! — тетя грозно сдвинула идеально выщипанные брови.
— Хорошо! — в тон ответила я ей, и стремительно покинула уютную кухню.
Распахнув раритетный шкаф "времен боюсь подумать кого", я вытащила линялые джинсы и теплый вязаный свитер. Когда я уже заканчивала свой туалет, натягивая полосатые носки, в комнату заглянула тетя Надя. И судя по ее недовольному взгляду, ей было что сказать.
— Так! Что это за маскарад? Собираешься просить милостыню на площади трех вокзалов?
— А может и так? Какой никакой, а все ж таки заработок! — невозмутимо ответила я, вставая с кровати.
— Ладно, — тетя поджала губы, — но если тебя возьмут на работу, придется сменить гардероб!
— Посмотрим!
На улице царствовала почти зима. Почти потому что снег еще не пришел, а воздух пах свежим морозом. Я задохнулась, оглохла от уличного шума, ослепла от яркого совсем не осеннего солнца. Я впервые за два месяца вышла на улицу…
Город — большой, шумный, идущий впереди времени; если ты опоздал на минуту, значит, упустил свой шанс. Жизнь здесь это вечная гонка за хвостом летящей кометы. Люди большого города они другие, это сквозит в каждом движении, во взглядах.