Неудачник
Шрифт:
— Если уж на то пошло, — говорит Фенн, — я это вижу. Вы двое. Это не самая плохая пара.
— О, хорошо. Я надеялся на твое одобрение.
— Да, хорошо. Жри дерьмо, придурок. — Он ударяет меня локтем в ребро. — Я просто говорю, что она классная девушка. Вы, ребята, имеете для меня смысл.
Я не уверен, что именно заставляет мою следующую мысль прийти мне в голову. Она приходит совершенно без подсказки. Но как только она там появляется, пробираясь сквозь фруктовый сад моих мыслей, как червь, я не могу не задаться
— Вы двое никогда… — запнулся я.
Фенн смотрит на меня, нахмурив брови.
— Я снова ударю тебя, если ты заставишь меня произнести это по буквам.
— О. — Он закатывает глаза и возвращается к игре со своей палкой. — Да, нет.
Слава богу. Мне нравится этот парень, но я не уверен, что это остановило бы меня от того, чтобы задушить его во сне за то, что он не упомянул о чем-то подобном раньше.
Как я уже говорил, я все еще учусь справляться с этой новой штукой — ревностью.
— Эй. — Фенн шлепает меня по руке, когда луч света пробивается сквозь тени впереди. — Это, должно быть, он.
Конечно, секундой позже мистер Свинни выходит из-за деревьев с фонариком и ключами, звенящими между пальцами. У нас как раз достаточно времени, чтобы поспешить к его машине, прежде чем он успеет вставить ключи в дверь.
При виде нас у него отпадает челюсть. — Шоу? — кричит он. — Бишоп? Что за…
— Добрый вечер, Роджер, — перебиваю я, в то время как Фенн широко улыбается рядом со мной. — Не слишком ли вы далеко от дома в столь поздний час.
— Что ты можешь делать в такой поздний час? — добавляет Фенн, откровенно ликуя.
Взгляд нашего отца переходит с меня на Фенна, затем снова на меня. Наши глаза встречаются, и я вижу тот самый момент, когда он признает свое поражение.
Его плечи опускаются, губы расплющиваются.
— Да, — говорю я, моя собственная ухмылка выходит на поверхность. — Вот идея. Почему бы тебе не присесть на наше маленькое бревно вон там, и мы втроем немного поболтаем?
ГЛАВА 35
ЛОУСОН
Сегодня вторник, и тонкие металлические ручки шкафа впиваются в мой позвоночник, как крошечные перекладины лестницы. Его руки расстегивают мой пиджак и прослеживают швы моей рубашки, пока он не вцепляется пальцами в мой ремень и не затягивает его. Он прижимается к моей ноге и дышит диким дыханием, его язык заполняет мой рот.
— Ты можешь снять их, если хочешь, — говорю я Джеку.
— Прекрати, — ворчит он. — Мы не можем этого сделать.
— Мы уже это делаем. — Я облизываю свои набухшие губы и смотрю вниз на свидетельство его эрекции, упирающейся в его темно-синие брюки. — С таким же успехом это может того стоить.
— Ты мой ученик.
— Я буду называть вас мистер Гудвин, если это поможет.
Он отступает на шаг. Грубо проводит руками по волосам. Как будто это помогает ситуации. Честно говоря, сейчас я не вижу смысла изображать моральную неуверенность. Мы
— Это неправильно, Лоусон.
— Это скучно. — И слишком поздно, чтобы успокаивать взрослого мужчину вовремя перепихона. — Правильное и неправильное — это чья-то идея, за которую цепляются простые люди, потому что они слишком боятся взять от жизни максимум. Я не боюсь.
Я тянусь к его молнии, но он хватает мои руки и держит их за спиной, пока он снова атакует мой рот, погружая свой язык в мое горло.
— Сделай это, — бормочу я ему в губы.
Он слегка отстраняется. Зеленые глаза горят вожделением.
— Что сделать?
— Попроси меня встать на колени.
Я чувствую, как он дрожит рядом со мной. Он молчит, просто смотрит на меня измученным взглядом, его дыхание затруднено.
— Попроси меня встать на колени, — повторяю я, когда моя рука пробирается между нашими телами, чтобы снова схватить его за молнию. — Попроси меня заставить тебя кончить.
На этот раз он позволяет мне опустить его ширинку вниз.
Он выдыхает. Медленно, неровно. Затем он шепчет слова, которых я жду.
— На колени, Лоусон. — Он тихо стонет. — Заставь меня кончить.
Улыбаясь, я опускаюсь на пол. Что толку идти в ад, если не можешь привести с собой нескольких друзей, верно?
Если бы только Сайлас мог оценить добродетель случайного греха. Я понятия не имею, на кого он думает произвести впечатление своими практически древними представлениями о чистоте. Я никогда не видел человека, так отчаянно нуждающегося в грибах. И в оргии.
— Две недели от отрицания до этого. Возможно, это новый рекорд, — говорю я Сайласу, когда возвращаюсь в нашу комнату в общежитии позже обычного.
Он сидит за своим столом с ноутбуком, делая домашнее задание. — Ты не трахался с ним по-настоящему.
— Пока нет. — Хотя я не могу представить, что пройдет много времени, прежде чем он засунет руку мне в штаны, задыхаясь при этом у моего уха, говоря мне, как это неправильно. Что бы его ни заводило. — Скажем так, Гвен должно быть может вывихнуть челюсть, потому что…
— Да, хорошо. Ты сегодня видел член. Я понял.
— Оу, детка. — Я изнемогаю и падаю на диван. — Что случилось? Эми все еще не побрила свою киску для обнаженной натуры?
— Отвали, придурок. — Он бросает карандаш, который пролетает мимо моей головы и оставляет крошечную дырочку в коже.
— Господи. Хорошо. Такой обидчивый.
— Ты не можешь быть таким безрассудным.
— Могу и буду, — бодро говорю я, и в этот момент вспоминаю о припасенной закуске. Я отодвигаю сломанную ножку журнального столика и вытаскиваю пакетик с двумя маленькими симпатичными таблетками викодина внутри.