Неудачное признание
Шрифт:
Невольно оттягивая «встречу» со степняком и его посланием, я перебрала все почтовые карточки. Письмами поблагодарила тех, чьи балы, вечера и пикники в закрытых оранжереях я пропустила, и тех, чьи праздники в ближайшие дни посетить не смогу по неозвученной причине абсолютного нежелания видеть кого-либо. Затем провела ревизию гардероба, кладовки, книг на прочтение и перечитала все листовки к учебным заведениям, поступлением в которые я совсем недавно задалась. Словом, к черному конверту я прикоснулась лишь перед самым сном. И тем сокрушительнее
«Если память не изменяет, это первый кровожадный цветок. Я прав?»
— И это все?!
Столько ждать, а пoлучить в итоге лишь строку... Обидно.
Я тщательнейшим образом обследовала записку, затем билеты. На них не было ни времени, ни дат, только пожелание хорошо развлечься на ежегодных закрытых бoях. В раздражении отбросила конверт, отправилась купаться, затем спать, а утром исключительно из-за разочарования вновь осмотрела билеты, записку и чуть мерцающий конверт, который под тихое «Здравствуй!» встретил меня новой запиской от степняка.
«Так я ошибся с цветком или нет?» — вопрошал князь, побуждая меня помянуть его недобрым словом.
С цветком он не ошибся. Однако хотелось бы знать, зачем задает вопрос, если не ждет ответа. Я даже подумала о том, чтобы связаться с Врасом через переговорник, но неожиданно нагрянувшие партнеры отца отвлекли от этой мысли. Как ни странно, в этот день все обладатели молодых сыновей вдруг проявили интерес к младшей дочери графа Феррано. А кое-кто этих сыновей захватил с собой, так что мне в срочном порядке захотелось скрыться от пристальных взглядов и очаровывающих речей.
Ночь я провела с неполным штатом слуг в охотничьем домике, старательно обходя кабинет отца и печально известный камин. А утро встретило меня жутким холодом и ещё одной строкой от князя.
«Ты уже подумала о своем желании?»
Надеюсь, он говорит о том самом назревшем желании поколотить степняка, допросить и прикопать. Потому что об ином я думать не могла.
«А о денежной компенсации за обязанности поводыря?»
Свой вопрос он задал ближе к вечеру следующего дня, стоило мне под конвоем через снегопад добраться домой. И ночью, не дав заболеть, князь довел меня до белого каления всего одной строкой:
«Молчишь третьи сутки, это совсем не похоже на тебя».
Знал бы он! Я бы ему высказала, я бы ему такое высказала!
Под гнетом ярости и гнева температура спала, сошел озноб, а вместе с ним и сон. Я до рассвета придумывала самые страшные кары для степняка.
«Теряюсь в догадках…», — прислал утром князь, и только ближе к обеду спросил: — «Я успел сказать, как работает конверт?»
— Нет!
Мой мрачный чуть хриплый рявк разлетелся во всему коридору родного дома, изрядно напугав горничных и озадачив выглянувшую из спальни маму.
— Орвей, с тобой все в порядке?
— Не знаю, — ответила я, и конверт в моих руках вновь засиял, оповещая о
«На всякий случай объясню: все, что ты разместишь в конверте, с некоторой задержкой прилетит ко мне».
— Насыпать бы ему черного перца и сухой горчицы!
— Что-что?! — Рядом с мамой показался отец.
— Все хорошо, — заверила я и поспешила скрыться в своей комнате.
Долго думала, что же князю написать, затем махнула рукой и прямо сообщила о своем желании встретиться: «Нужно поговoрить».
«А мы чем заняты?» — прилетело размашистое через два часа.
«С глазу на глаз», — потребовала я, и ответ последовал тут же:
«Начинаю опасаться за свои глаза».
Кажется, он надо мной смеялся. Вот ведь степняк!
«Откуда, позвольте узнать, такая уверенность в моей кровожадности?» — вопросила я возмущенно.
«Врас передал, что ты была ему не рада», — ответил Варган и замолчал до утра.
Я тоже молчала. Все же главную мысль передала, а дальше, как гoворится, пусть думает сам. Он и подумал… немного и совсем не о том.
«Так что насчет вознаграждения?» — повторил вопрос ранним утром, в тот самый момент, когда курьеры внесли в гостиную еще три огромных цветка.
«Не беспокойтесь, мне с лихвой хватит той суммы, что вы пообещали фиви за отказ», — сообщила я.
Он долго думал, прежде чем отправить короткое: «Эта сумма была рассчитана на Фиви».
«Хотите сказать, что я могу запросить больше?»
«Ты можешь все», — было мне ответом.
А через час от князя пришел приказ — не приезжать на бой и настоятельная рекомендация сжечь билеты.
Как интересно. А с чего вдруг он смеет указывать мне, бывшей невесте?
20
Минуту спустя на билетах появился перечень боев, а следом стали очень медленно проявляться время и дата. Они словно давали время на поджог билетов — своеобразный отказ. Не выпуская их из рук, я в глубокой задумчивости вышла из комнаты и спустилась на первый этаж. Сколь бы ни был бесценен в своей редкости шанс посетить царство степняков, я не собиралась ехать... до записки степняка. Его приказ раззадорил, подстегнул к неповиновению, но окончательной точкой в решении стал звон переговорника.
— Фиви, милая! — Голос мамы радостно зазвенел предвкушением новостей, но не встретил ответного отклика
— Откуда прекрасные цветы? — вопросила сестра в соей излюбленной манере скучающего интереса. Я не услышала ответа, вошла в гостиную в тот самый момент, когда новая баронесса Бомо восторженно прошептала: — Неужели… неужели он желает вернуться ко мне?
— Кто желает? — удивилась мама, не сразу вспомнив, что старшая дочь способна думать только о себе и о том, что все цветы в этом доме предназначены исключительно для нее. Впрочем, вспомнив об этом, графиня постаралась не заострять внимания, мягко сменила тему: — Как ты чувствуешь себя?